Как служить Слову? Манифесты. Опыт реминисцентной прозы. Александр Мищенко
(аще ударит тебя в одну щеку, подставь другую).
Николаю было стыдно перед женой за свою деревню. Бедные колины односельцы!
Каждому мешало жить что-то назойливое; деду – боль в спине, бабке – злость и заботы, невесткам – горе, детям – голод [и], чесотка и страх, одной Ольге было покойно, она была всегда одинакова и ровна.
Молодые лучше стариков. Не всегда.
Грубость в населении поддерживают сами чиновники, особенно мелкие, тыкающие даже на старшин и церковн <ых> старост, и сами законы, третирующие мужиков как низших животных.
Тетечка милая, отчего мне так радостно? Оттого, что радостная. А радостная отчего? Звучит в моем сознании из студенческого гимна «Гаудеамуса»: «Будем веселы, пока мы молоды».
Сидя на бульваре ночью, Саша думала о боге, о душе, но жажда жизни пересиливала эти мысли.
Когда Кирьяк буянил, Саша шепотом: Господи, смягчи его сердце! Золотце, а не Саша.
богатые взяли себе все, даже церковь, единственное убежище бедных.
Жуково звали: Хамское, Холуевка.
Ничто так не усыпляет и не опьяняет, как деньги; когда их много, то мир кажется лучше, чем он есть. Тогда деньжистый – крез!
Саша брезговала запахом белья, нечистотой, смрадной лестницей, брезговала жизнью, но была убеждена, что такая жизнь в ее положении неизбежна.
Беда в том, что самые простые вопросы мы стараемся решать хитро, а потому и делаем их необыкновенно сложными. Нужно искать простое решение.
Нет того понедельника, который не уступил бы своего места вторнику.
Нат <аша>: Я в истерику никогда не падаю. Я не нежная. Вон вы какая!
Бальзак венчался в Бердичеве. Лермонтов родился в Тарханах, а Волга впадает в Каспийское море.
Чтобы жить, надо иметь прицепку… В провинции работает только тело, но не дух.
Чеб <утыкин>: Если бы меня полюбила какая, я бы теперь любовницу имел… Надо работать, но и любить, надо находиться в постоянном движении. Тактос голубчики.
Кулыгин: Я веселый человек, я заражаю всех своим настроением.
Ирина: как гадко работать! и никакого сознания, никаких мыслей… Еще бы, с чего им быть у праздного человека.
– Незадолго до смерти отца гудело в печке… И теперь гудит. Слышите? Как странно! Какая значимая деталь! О, если бы такая жизнь, чтобы становилось все моложе и красивее. О такой эволюции мечтал Лев Николаевич Толстой. И не только он. Василий Розанов с его нетривиальной логикой написал, перефразировав евангельский завет «будьте как дети»: «Рожден был в ночь, рос в сумерках, стал стариться – стал молодеть… С седыми волосами – совсем ребеночек… Так мы, русские, растем, ни на что непохожие». Федор Тютчев, которого называли «старик-дитя» заявлял, что никогда б не согласился поменять свой стариковский возраст на юношеский…
Ир <ина>. Трудно жить без отца без матери.– И без мужа.– Да и без мужа. Кому скажешь? Кому пожалуешься? С кем порадуешься? Нужно любить кого-нибудь крепко.
Тяжело