Игра «Жизнь» по Конуэю. Елена Лобанова
ты, читатель, сейчас с усмешечкой подумал, что вышесказанное к тебе не относится и что ты, слава Богу, не невротик какой-нибудь, всё-таки будь настороже. Помни, какой бы выбор ты не сделал, сомнений, скорей всего, не избежать. Ибо так уж мы устроены: полагаем, что судьба немилосердна и спрашиваем: «Саввах фани?». Почему это случилось со мной?
В 99м умер отец.
За полгода до этого я приезжала к нему в отпуск. Он был неизлечимо болен. Врачи поставили диагноз: сахарный диабет в прогрессирующей форме. Необходимы были строгая диета и хороший уход. Ничего такого одинокий старик позволить себе не мог. Когда я увидела его, у меня сердце сжалось: кожа да кости. Некогда осанистый, красивый мужчина превратился в развалину. Но он по-прежнему оставался верен себе: грубоватый и заносчивый, сложный в общении и болезненно капризный. Он как будто не признавал жестоких реалий и весь был устремлен в будущее. Хотел достроить новый дом, во что бы то ни стало кому-то что-то доказать. Ни сам недуг, ни полуголодное, нищенское существование не отрезвляли его нездорового оптимизма. В итоге, мы не нашли общий язык, рассорились, с тем я и уехала, то есть, по сути, оставила отца в ужасном положении. Буквально накануне его смерти мне приснился отчётливый кошмар: дом, где наша семья жила до развода родителей, охвачен пламенем. Какие-то незнакомые люди мечутся туда-сюда, вынося из пожарища вещи. Только мы с ним стоим безучастно, словно нас беда не касается. А потом, в какой-то момент я понимаю, что его рядом нет. Был и нет, моментально, как меняются на киноплёнке кадры.
За три последующих года вслед за отцом поумирали дед, бабушка и добродушный старичок-дурачок Андрей – бабулин брат, который нянчил меня маленькую, а когда я подросла, советовал «на летчика учиться».
Помню день, когда я стояла посреди их пустой квартиры, и неотрывно глядя в темно-синее небо, украшенное крупными звездами, думала: давно ли здесь было шумно и весело, звенели детские голоса, пыхтела на плите бабушкина стряпня? А сейчас только стопка пожелтевшей «Правды», которую читал утрами дед, пылится на подоконнике, да старая мебель громоздится по углам, как надгробия. Эта горькая немота, ощущение хрупкости и несправедливой скоротечности жизни навалились на плечи такой невыносимой тяжестью, что перехватило дыхание, и я едва не разревелась навзрыд. Но тут как будто сквозняком повеяло, наискосок от виска, и кто-то невидимый еле слышно выдохнул за спиной:
– Не бойся смерти… Она не для нас с тобой.
4 Временный союз с мамоной
Знаете, что пришло сейчас в голову? Что по сути всё великое питается токами сиюминутности. И именно это роторное вращение вокруг повседневных нужд, смены лиц и задач на сегодня, завтра, послезавтра и так далее, рождает, в конце концов, базисный смысл каждого существования – ту самую почву, на которой всходят сначала осторожные, а затем всё более и более смелые всходы.
Возьмём шопинг. Самое