Сто рассказов о России и о Германии. Лукерья Сайлер

Сто рассказов о России и о Германии - Лукерья Сайлер


Скачать книгу
никто даже не попросил разъяснения, и самостоятельно ломали над этим голову: почему именно стрекоз-то? Пока это делали, Веронику стали называть Стрекозой. С тех пор так её и зовут.

      – Ты что, одна? Где своего потеряла? – спросила она.

      – Да ну его. Надоел.

      – Бросила что ли?

      – Нет. В машине оставила.

      – А я своего – бросила.

      – Да ты что? Ты же его из России выписала?

      – Ну, с тем я ещё в прошлом году рассталась. Мы с тобой давно не виделись, поэтому ты и не знаешь. Круглым дураком оказался. Вот, как ты думаешь, может быть, человек нормальным, если он едет за границу семью создавать, по восьмому параграфу, и везёт с собой двадцать килограммов книг? Из Абхазии ехал. Мог бы шикарный ковёр привезти, не хуже персидского. «Мы никогда не поймем, друг друга», сказал он мне. Забрал свои книги и ушёл. Нет слов – круглый дурак. Говорят, сейчас живёт в общежитии с восьмым параграфом и со своими книгами.

      – Слушай, может быть тебе попробовать с местным немцем познакомиться? – сказала я с жалостливой нотой в голосе. Этим, давая ей понять: как мне её жалко в связи с тем, что на её жизненном пути, в очередной раз, попался круглый дурак.

      – Ты думаешь, они лучше наших? Тоже «сдвинутые». Был у меня уже местный.

      – Да ты что? – воскликнула я, сгорая от любопытства услышать, какие они, местные, в сравнении с нашими.

      – Этот был «сдвинутый» на музыке и машинах. Одни разговоры о машинах. не разу не было другой темы. Вечером – телевизор. Включит этого, всегда забываю, как его фамилия, да знаешь ты его, который кожу с чёрной на белую сменил и, когда на сцене дрыгается, всё хватается за то место, что ниже живота. Смех, просто. Однажды мой отец зашёл к нам, а этот сидит, смотрит его по «видаку». Отец тоже рядом сел, уставился в телевизор и просидел, пока кассета не закончилась, я думала, что старый тоже «сдвинулся». А он меня потом спрашивает: «Что, он всё тоже себе заменил, искусственным сделал?» и показывает на низ живота. «Не знаю, ну нет, наверное», – отвечаю. «Как – нет, а что же он тогда, когда по сцене скачет, всё время за это место хватается, как будто проверяет: там оно у него, или нет?»

      – Я дала 24 часа на то, чтобы мой местный меня освободил от своих кассет, музыкальных «геретов» (инструментов) и от себя тоже. Была я знакома и с другими местными: все они круглые дураки, и на уме у них только одно. Вот, смотри, идёт, улыбается, местного я сразу без ошибки узнаю.

      Я посмотрела, туда, куда показала Стрекоза. Вдоль соседнего ряда с овощами шёл троюродный брат моего мужа Альфред Кляйн и улыбался мне.

      – Все они «сдвинутые» на своём доме, музыке, машинах, на пиве и подругах. Им, кроме этого, ничего не надо. Чтобы дом был, лучше по наследству; пиво рекой лилось с музыкой вперемешку; машина лучшей марки и подруга рядом была стройная, «шланговая». Вот, видишь идёт, улыба..а…а…ется, живот через ремень перевалил.

      Я хотела сказать, что это мой родственник, но не успела. Стрекоза ткнула меня в бок,


Скачать книгу