Говори мне. Леся Валентайн
уже подходим к заведению.
– Ты, определенно, бредешь без кофе.
Он открывает дверь, и аромат молотых зерен врывается в мой нос. Какое же это райское место! И как давно меня здесь не было. Я подхожу к стойке, Мартин встает рядом:
– Что ты обычно берешь?
Мне казалось, он ни раз видел меня с громадной чашкой американо. Но, мало ли, мои вкусы изменились?
– Американо. Большой. С холодным молоком.
– Точно. Много кофе, мало молока, – оттараторил он и обратился к бариста, – Большой американо с холодным молоком, латте и сэндвич. Любой на ваш выбор.
Он и вправду голоден, раз так неразборчиво выбрал себе еду.
– Пошли сядем в углу на втором этаже. Я знаю, что ты хочешь поговорить, поэтому второй этаж – самое подходящее место для этого.
Он посмотрел на меня и улыбнулся одним краем губ. Мартин, улыбайся чаще. Ты неотразим.
Мы поднялись на второй этаж и сели рядом с лестницей за стол с двумя стульями, друг напротив друга. Как на собеседовании. Все же знают, что если хочешь поговорить по душам, то нужно сесть рядом, а не друг напротив друга?
– Не говори ничего, пока не принесут мне сэндвич. А пока можем просто насладиться моментом, когда ты действительно рядом и не собираешься умотать к нему.
– Давай без него? Поговорим о нас, пожалуйста. Я скучала, Мартин. Я знаю, что много воды утекло. И я повела себя, крайне, паршиво.
Он нагнулся вперед через стол и прильнул своим лбом к моему. Это наше милое «ну, привет».
– Я черти сколько ждал момента, когда ты очухаешься. Я ждал тебя, но уже и не надеялся. Ты такая медлительная, Эй.
Его речь сбила меня с мыслей. Я столько хотела сказать ему, столько всего рассказать. И вот я здесь, а в голове у меня какая-то каша.
– Я знаю, прости. Я не представляла, что скажу тебе, когда приду, – «Ой да прям, врать-то», подумала я и продолжила, – Но мне столько всего нужно сказать. Мне кажется, я жила в каком-то неимоверном бреду, я…
– Эйко… – Мартин перебил меня.
А вот и наш официант с кофе! Я чуть ли не выхватываю у нее свой американо и делаю большой глоток. Экстаз. Как глоток свежего воздуха после прокуренного бара.
Мы благодарим ее и возвращаемся друг к другу.
– Так что ты хотел сказать?
– Потом. Вернемся к тому, о чем собиралась поговорить ты.
И только он заканчивает говорить, я сразу же выпаливаю:
– Мне кажется, я люблю тебя, Мартин. И, кажется, всегда любила. И благодаря Алексу, я теперь здесь с тобой.
– О да, спасибо, мать твою, Алекс, – усмехнулся он, – Благодаря ему, ты не была со мной. Уж мне-то точно не за что его благодарить. Я бы лучше врезал ему разок за тот вечер. Ну и еще разок за то, как он тобой манипулирует.
Все-таки иногда он такой зануда. Я только что сказала, что люблю его, а он дальше говорит о нем. Но мне ли его винить? Сейчас, когда я вижу эти его светло—русые волосы с челкой чуть ниже бровей, эти серые, широко открытые глаза, эти пухлые губы, я забываю весь мир вокруг. «Мартин, ну почему ты так красив?». Даже в шестьдесят лет он будет самым красивым