Средневековье: забытая история Запада. Том 2. Волшебство повседневности. И. А. Ярмизин
лишь зерно, сидел на насесте один, не трогая даже букашки.
Взирал на золотой образ
И без труда кукарекал имя будды.
После трех кругов простираний вдруг отошел в мир иной,
Разве все существа отличны чем-то от будды?
*** *** ***
Мы уже говорили, что природа виделась средневековому человеку огромным хранилищем символов. Минералы, растения, животные, – все было символами. Поэтому каждое животное, его поведение, повадки воспринималось как отблеск чего-то высшего, запредельного, как часть замысла Божьего, частичка Вселенной, в которой таится нравственное, моральное значение. Любое конкретное животное – это образ, зачастую фантастический. (Но фантастический – это с нашей сегодняшней точки зрения, в те времена никто его фантастикой не считал).
Отсюда вытекало совершенно иное, по сравнению с современным, отношение к миру. Мир – как дом, а не как бездушное, часто враждебное тебе существо. Ты не покоряешь его как альпинист гору, ты живешь в ладу с ним. Человек в нем сосуществует, находится в непрерывном взаимодействии с произведениями Творца, и сам становится Им, только в миниатюре; несовершенным, но стремящимся к идеалу.
Искусственный мир технологий и массового производства, убивший индивидуальность, еще не пришел, поэтому очень часто вещи носят собственные имена. Вот Роланд, умирая на поле боя, трубит в рог, призывая Карла. Но это не просто рог, один из тысяч подобных, – это Олифант. В руке героя не просто обычный меч – продукт массового производства. Это Дюрандаль – верный спутник, вещь почти сакральная. Замок, в котором живет Роланд, как и любой другой сеньор, тоже имеет имя. И не только замок. Дома простых людей на узеньких улицах средневековых городов тоже зовут по-своему. Мы об этом уже говорили.
Не будем забывать, что каждая вещь уникальна. Мастер вкладывает в нее частичку своей души. А потому вещный мир как совокупное творение мастеров и мир природы как творение Бога вместе окружали человека, включая его в свой универсум. Поэтому он даже в океане на утлой лодке, как ирландский монах, никогда не был брошенным, оставленным.
Но для символической трактовки Сущего очень важным было правильно понять происхождение названия, ведь назвать для средневекового человека означало тем самым объяснить. Например, верблюд выводится из греческого «смиренный», ибо он должен опуститься на колени, чтобы принять свою ношу. Пантера – из греческого «все», ибо она – друг всех животных. Паук – от латинского «из воздуха», так как он питается воздухом…
В этом отношении средневековые книги – бестиарии – это и энциклопедии известных животных, и сборники нравоучений, и указатели символических значений, связывающие чувственный и высший миры, а также увязывая их с общим замыслом Божиим. Причем подчеркивается двойственность каждого символа, ибо «двояко каждое творение, хотя бы в нем предполагали зло, но и добро обретается». Исключительно