Говорит и показывает. Книга 3. Татьяна Иванько Вячеславовна
трансляция, потому что всё те же ранние зимние сумерки… и Майя, в сером не по погоде тонком пальтишке, без шапки, замшевые ботфорты на тонких ногах… Озябла, простынет…
Но нет, она не одна, оказывается, тут есть кому согреть… Какой-то хлыщ, с модно намотанным длинным шарфом, научились все мотать, никого не удивишь теперь… он обнял её, и… поцеловал даже. И она не воспротивилась. Он близкий ей человек, привычны движения, он смотрит ей в лицо влюблённо, под кепи лица не видно, но очевидно по всему… Она телефон прячет и… зашли в кафе…
Я достал телефон, чтобы позвонить ей. Нет, вне зоны. Отключила нарочно, чтобы никто не мешал.
Вот так, я тут мучаюсь, как мне Илью для дела позвать, а она плевала давно на него, вон, новый какой-то счастливец. Доездился я к физикам. Пока открытие совершал, жена не налево, вообще вразнос пошла…
Я не помню, как я доехал до дома.
Глава 5. Гнев
Я приехал к дому Юргенсов на Кутузовский около шести. По моим расчётам сам Юргенс должен быть дома, я звонил в «Пятнашку», мне сказали, что он сегодня был и уехал около получаса назад. И Маюшка скоро приедет, на звонки не отвечает почему-то, но это бывает в метро. Она машину не водит, я вожу её на машине, всё же купил ещё во времена малышей, куда было деваться, не на Харлее их было возить в самом деле, но тот седан я года четыре назад сменил на porsche, который нравится даже Маюшке, привожу и высаживаю её за два дома до их, но не сегодня. Харлей на приколе до весны. Впрочем, у нас был и второй, теперь японец. Пару лет, как мы купили его, но Харлей был почти как приятель, как Юрик, его мы любили, к новичку привыкали.
Звонок Волкова застал меня как раз по дороге. Он немного удивил меня, но я согласился, не думая, и удача, что не пришлось напрашиваться. Неужели всё само складывается как мне хотелось? Или Юргенс отказался? Что гадать, завтра поеду к Волкову, всё прояснится.
Сейчас главное, то, что составляет нерв всей моей жизни. Наконец, я решу это. Теперь Маюшка окажется свободна от кандалов долга, которыми Юргенс сковал её.
Я вошёл в подъезд, консьержка подняла лицо и посмотрела поверх очков.
– Вы к кому, молодой человек?
Спасибо за «молодого человека», подумалось мне, но удивительно, что ещё существуют такие анахронизмы в Москве. Впрочем, дом, можно сказать, старинный, так что иметь тут прежние порядки вроде как в порядке вещей.
– Я к Юргенсу Валентину Валентиновичу, он дома? – спросил я.
– Да.
– А Майя Викторовна?
– Нет ещё, но она задерживается редко, так что поднимайтесь, скоро и она придёт. Лифт налево, – сказала словоохотливая со скуки консьержка. Вот выболтала всё, а ведь видит меня впервые… Хотя у них тут камеры, конечно, но тем не менее, мало ли что я за проходимец?
А сам подъезд изменился мало. Только стало ещё чище и светлее, цветные плиты на полу сменились мраморными, все светильники горят, вернее включаются, как проходишь, всё продумано очень толково и красиво, респектабельный дом, почти буржуазный, старые деньги, не нувориши живут здесь, интеллигентные московские