Мания. 2. Мафия. Евгений Кулькин

Мания. 2. Мафия - Евгений Кулькин


Скачать книгу
в его сторону, подцепил его крылом или чем-то там еще.

      – И не остановился? – наивно спросила та баба, которой свидетельница все это рассказывала.

      – Мало того, – заволновалась та. – Я точно видела, что за рулем сидел милиционер.

      – А этот, кого сбили, тоже, видать, ихний офицер.

      И тут Банкир ринулся к лежащему. Чуть подшевелил, чтобы рассмотреть лицо.

      Погибшим был капитан Бленушов.

      Подошел автобус. Банкир вплеснулся в него и тоже, как и все остальные, припал к окну. Теперь он смотрел на «жигуленок» капитана. И сразу зароилось в голове несколько вопросов, и главный из них был такой: «Зачем он оставил машину на дороге? Почему не въехал в сад? Почему был в форме?»

      Мысли о том, кто его убил, у него не было. Потому как это он почти точно знал.

      Кому-то очень не хотелось, чтобы такая встреча состоялась. Хорошо, если это какой-то внутренний конфликт. А если во все это вмешалась некая третья сторона, у которой есть свобода на власть?

      3

      Куимов не заметил, как на горизонте вскучились облака. Только что было совершенно чистое небо, и вот ему навстречу как бы кто гонит отару овец. А непогодь портила все его, хотя не очень обширные планы. Ибо он считал, что если где-то душа отдыхает от суеты и каверзы, так это в Александровке, приписанном к речке Иловле селе, имеющем по нонешним временам роскошество – и до самой околицы асфальт, и железную дорогу с персональной станцией, прозванной, однако, по имени соседнего села Солодчей, и не успевшую сдаться на милость людской неуемности уютненькую с лесными опушками и мелководными речными плесиками пойму.

      В Александровке у Куимовых дом. Собственный, в центре села. Добротный. Но вот жить в нем удается весьма и весьма редко. И отчасти от того, что библейская простота быта, которая исповедуется там, как-то уже не устраивает, что ли. Даже для Геннадия, вроде бы привыкшего к мысли, что земля – это часть религии и чем ниже ты ей кланяешься, тем она больше дает тебе благ. Что отношение с миром должно быть через любовь к нашей исконной кормилице.

      Но духовный мир и душевный покой, подчерпнутый там, как бы являют собой последнюю утопию века. Вот, мол, уеду туда, где нет каверз и живут только одни праведники. И посвящу себя свободе искать и находить. И трагедия духа тихо сгинет сама по себе, как стихийная история растворится в прошлом, и будешь верить только лишь в свою правду.

      Но, как это ни прискорбно, жизнь лишена выбора драмы. И бытие приобретает фанатическое обличие там, в городе, в этом людском муравейнике, где глобальные явления, пластуясь, творят решающие конфликты и критерии. Гениальные фантазии, освободившие греховный мир от высокой трагедии, как бы говорят, что жизнь – это прелюдия последней идеологии века и ее культурная характеристика определяется степенью засоренности души, а похороны – это предисловие к забвению. Недаром в свое время Василий Розанов сказал: «Раскольники – это последние верующие на земле».

      Был как-то у Куимова один знакомый по фамилии Ледяков. Так вот, этот Савелий Ледяков, легкий человек во всех отношениях, привез с Севера,


Скачать книгу