Обручник. Книга третья. Изгой. Евгений Кулькин
в этом стихотворении есть языческое. Ибо звучит оно как заклинание.
Каменеву понравилась рифма – «перестройка-попойка».
– Это соответствует нашему менталитету.
Троцкий не уточнил: общему ли, или тому, коим заражена их компания.
Рыков – прорычал:
– Опять под дых? Сколько можно?
Бухарин перечитал стихи несколько раз и вдруг разразился другими:
В удушливых объятьях лета,
Когда прохлады не добыть,
Я нахожу одну примету,
С какой всегда легко поэту
Бесповоротно петь и пить.
Примета эта – без помарок
Лист, что лежит пред судьбой,
Какая бьется, как подранок,
Напоминая спозаранок,
Что накануне был запой.
И осени захочет тело,
Или зимы, где правит стыть,
Чтоб к Богу просьба улетела
Однажды прошлое забыть.
Эти стихи никто не комментировал.
Только Каменев спросил:
– Из есенинских сусеков, что ли?
На что Бухарин расхохотался.
На чем опознание и кончилось.
А Троцкому пришел на память еще один чудак.
Этот купюр не рисовал.
И стихов не сочинял.
Зато он бредил неким тайным орденом, который – со временем – стал бы править всем миром.
И это было по душе Льву Давыдовичу.
Тем более что та власть, вкус которой, хоть и с кровью пополам, он ощущал, считай, многие годы, теперь был разбавлен пресностью какой-то обыденности, от которой – почти после каждого прожитого дня – ломит в затылке.
18
Он не смеялся, хотя все к этому вроде бы располагало.
И то, что хохотала жена и победоносно улыбался автор словорасчленения, которое развеселило всех: «Сталинград – Сталин, грозящий адом».
Ну так оно, наверно, и есть.
Он грозит адом врагам Советской власти.
А название города их любви с Надеждой «Царицын», как-то не вписывалось в революционную лексику.
«Сталинград» же можно и по-другому интерпретировать:
«Сталин готов радоваться».
Короче, все хохотали, а он – нет.
Какая-то непотребность висела над всей этой беседой.
И даже – натужность.
А хохот Надежды и вовсе был искусственным, даже нарочитым.
Но хохот иссякал.
И гасла беседа.
И о шутнике уже через минуту никто не вспоминал.
И лбы ели морщины.
ОРЛОВ Александр Михайлович (Фельбинг Лейба Лазаревич) в кадрах ОГПУ-НКВД – Никольский Лев Лазаревич). Родился в 1895 г. в Бобруйске. Окончил Лазаревский институт (восточных языков), учился на юридическом факультете Московского университета. С 1916 г. – в армии (прапорщик). В 1917 г. – вступил в партию. В 1918–1919 гг. – советник высшего финансового совета. Участник Гражданской войны на юге России. В 1920 г. – в особом отделе 12-й армии, начальник секретно-оперативной части Архангельского ЧК. 1921–1924 гг. – следователь Верховного трибунала при ВЦПК.
С 1924 г. – сотрудник экономического управления ОГПУ (борьба с коррупцией).