Паразитарные записки. Иосиф Гальперин
адресат их атак в Ингушетии, Аслаханов – враг боевиков и соперник кадыровцев.
Требование о выводе войск в любом случае мгновенно выполнить нельзя. Выходит, разработчикам операции нужен был громкий теракт, и, скорее всего, заложники были заранее обречены, что бы ни происходило снаружи. Но сначала боевики проявили колебания – допустили в школу Руслана Аушева, бывшего президента Ингушетии, создавшего в свое время благоприятный климат для тылов Масхадова. Аушев попросил отпустить детей своего знакомого турецкого бизнесмена. Вместе с ними террористы неожиданно отпустили матерей с грудными детьми – 26 человек. На этом фоне бездействие Дзасохова особенно раздражало бесланцев и всю Осетию. А президент республики объяснял землякам, что в школу его не пускает Москва.
Аушев с разрешения Москвы обратился к заграничному эмиссару ичкерийцев Ахмеду Закаеву, чтобы тот связался с Асланом Масхадовым (на тот момент – главным сепаратистом) и попросил его выступить посредником. Масхадов обещал перезвонить, но не перезвонил. Возможно, он вел переговоры с Басаевым, организовавшим захват. А после объявил, что организаторов теракта надо бы судить, но военная обстановка не позволяет этого.
Второго сентября Рошаль сказал, что дети без пищи и еды смогут протянуть до вечера третьего или утра четвертого, а потом начнут умирать. (Многие из спасшихся действительно были обезвожены и серыми лицами напоминали узников Бухенвальда.) Надежда на успех переговоров затеплилась, когда террористы согласились подпустить к школе двух сотрудников МЧС, чтобы те вынесли трупы. Почему-то пошли не санитары, а два высоких чина – эксперты говорят, хотели разведать возможность штурма. И в это время – в 13.05 третьего сентября – грянул взрыв в спортзале, а через несколько секунд – другой.
Есть три версии первого взрыва. Первая: он был самопроизвольный – что-то разладилось у боевиков. По телевидению говорили о скотче, на котором висели мины, якобы одна отклеилась, упала и взорвалась, – на самом деле взрывные устройства висели на металлических (я их видел) крюках, а часа за два до взрыва некоторые из них закрепили заново, прибив к стенам. Вторая версия: то ли разборка среди боевиков, то ли попытка перекоммутировать устройства привела к взрыву. На эту версию работает факт, что самый большой заряд не сработал, иначе погибли бы все. Но никакой разборки никто не видел, а переустанавливали мины, как уже сказано, раньше. По третьей версии, снайпер снаружи попал в террориста, который стоял на мине-«лягушке», тот упал – и освободил взрыватель.
Из окон стали выпрыгивать дети и взрослые, «оцепление» ринулось спасать своих, по бегущим застрочили пулеметчики из бойниц школы, а по ним – ополченцы и собровцы. Костя Марусич говорит, что, выскочив из спортзала, увидел над школой звено вертолетов. Значит, готовились к штурму, вертолеты же не могли мгновенно долететь с базы? По школе начал стрелять