Пожиратель Душ. Мишель Пейвер

      Тораку снилось, что ему снова двенадцать лет, значит его отец умер почти полмесяца назад.

      А он, Торак, только что убил своего первого самца косули и, чтобы заставить Волка сидеть смирно, пока он свежует тушу, дал ему копытца – поиграть. Но волчонок, устав играть с копытцами косули, принялся бегать вокруг Торака и все время совал ему под руки свою любопытную мордочку, желая знать, что тот делает.

      Тораку снилось, как он промывает в ручье внутренности косули, а Волк хватает зубами конец кишки и тянет. И Торак тоже тянет. А Волк припадает на передние лапы и виляет хвостом: еще бы, игра!

      Торак, прикусив губу, пытается сдержать улыбку: «Нет, это не игра!» Волк настаивает, требует поиграть еще, но Торак твердо говорит ему по-волчьи: «Отпусти!» И волчонок моментально подчиняется: он так быстро отпускает конец кишки, что Торак падает прямо в воду. Волк прыгает на него, и они оба плещутся в воде, и Торак не выдерживает и смеется. Хотя отец его действительно умер, но он больше не одинок: он нашел себе брата.

      А когда он вылезает на берег и поднимается на ноги, оказывается, что ручей отчего-то вдруг замерз. Значит, власть над Лесом уже захватила зима? И Волк, теперь уже совершенно взрослый, убегает от него куда-то среди поблескивающих от инея деревьев – и убегает он вместе с его отцом!

      «Вернись назад!» – кричит Волку Торак, но северный ветер уносит его голос прочь. Этот ветер так силен, что Торак с трудом стоит на ногах, а вот ни над Волком, ни над отцом ветер никакой власти не имеет. Он словно и не касается ни длинных черных волос отца, ни серебристого волчьего меха.

      «Вернитесь!» – кричит Торак. Но они его не слышат – не могут услышать. И ему остается лишь беспомощно смотреть, как они уходят от него, скрываясь среди деревьев.

      Торак проснулся, как от толчка. Грудь сдавило чувство тяжкой утраты. Щеки застыли от замерзших слез.

      Оказалось, что он лежит, свернувшись в клубок, в своем спальном мешке. Его одежда под паркой так и осталась влажной, и он настолько замерз, что даже дрожать уже был не в силах. Он заставил себя сесть и увидел, что находится не в снежной пещерке, а в домике с куполообразной крышей, тоже сделанной из снежных глыб. На плоском каменном светильнике слабым оранжевым пламенем горел кусок тюленьего жира. Над светильником висел мочевой пузырь тюленя, полный тающего льда. Судя по царившей снаружи тишине, Торак решил, что буря закончилась. А того странного человека рядом не было.

      – Мне приснился просто ужасный сон! – пробормотала Ренн. Все лицо у нее было в царапинах и волдырях, а под глазами – темные круги.

      – Мне тоже, – сказал Торак, чувствуя, что и у него лицо выглядит не лучше: кожу так жгло, что даже говорить было больно. – Мне снилось, что Волк…

      В хижину на четвереньках вполз тот странный незнакомец. Он оказался невысоким и весьма коренастым, а в парке, сделанной из тюленьей шкуры, выглядел еще более приземистым и широкоплечим.