Деревенский миллион. Константин Анатольевич Пресняков
он дяде Коле.
– Там директор местного клуба, Дома культуры, его поддерживает. Сейчас он уже старенький. Но своё дело делает умело. Хор несколько раз становился лауреатом областного конкурса самодеятельности. Народ там постоянный, репертуар тоже. Хотя они регулярно пополняются.
– Нужно как-нибудь послушать. Может, пригодятся.
– Смотри, твоё дело, – напутствовал его дядя Коля.
– Мне нужно туда съездить, посмотреть, как там организованно, – сказала Снежана Оттобальдовна.
– Обязательно, там народ хороший. Я ведь там управляющим одно время был, по-современному менеджером, – уточнил дядя Коля для неё. – Правда, сейчас всё в работоспособном состоянии, то есть не пенсионеров все меньше и меньше. Хотя на селе, возможно, скоро никого не останется: каждый год столько человек, в основном молодежь, уезжает в «город». Где сельский класс? Колхозник или сельский рабочий, или по-новому класс сельхоз производителей так называемых фермеров. Где общечеловеческие или мировые ценности: порядочность, честность, сознательность, солидарность? О производительности труда власть как-то упоминает, но «новые русские» слов таких даже не знают. Собственно даже, цена на нефть – это чисто спекулятивная цена, не в смысле философском, а в экономическом, основанная на психологии, а вовсе не на математических расчётах. Спрос на нефть изменяется на 1–2–3%, а цены гуляют в разы. Точно так происходит и на фондовых рынках: цены акций не отражают никакой экономически хозяйственной реальности, они живут в своём собственном мире. Сегодня в западной так называемой рыночной экономике – искусство наживы, правят бал спекулянты. А в спекуляциях главное – психология. Так что цена может подняться и опуститься от слуха, сплетни. Это позволит нам залатать дыры и опять кое-что накопить, что и составляет нашу незатейливую мечту…
Дорога была прямой, но приходилось на ней петлять из-за ям и выпавших кусков асфальта. …
В очередной раз они вместе со своей половинкой уже лежали в постели. Снежана, прижавшись к нему, в очередной раз спросила, не скучает ли он по своей музыкальной деятельности.
– Ты знаешь, у меня, кажется, рождается гениальная идея.
– У тебя всегда они рожаются. Только вот я боюсь, что твоей идее стать известным музыкантом я мешаю. Теперь ради меня ты застрял в этой дыре. Когда мы ещё миллион получим? А у тебя уходит время.
– Ничего страшного. Ты знаешь, Юрий Айзеншпис даже в тюрьме посидеть успел. А своего не потерял. Даже обогатился. И я посижу на земле рядом с тобой, – он тут поцеловал её, – и у нас всё будет. Конечно, это миллион нам не помешает. Ты только не обижайся, что я иногда отлучаюсь по делам группы. Её тоже нужно поддерживать в тонусе. Да и мне нужно бывать на тусовках, давать интервью, в общем, светиться. … Но я не про это. Я же хотел тебе сказать о своём проекте… – Он поудобней лег на спину, она уложила свою голову на его плечо. – Знаешь, вот … у меня родилась идея.… На мару, это вон гора, которая видна из окон. … Там бы устроить концерт без слушателей для