Искушение Агасфера. Эдуард Павлович Просецкий
но не был допущен даже во двор: его жена Ревекка с голыми по локоть мокрыми руками открыла калитку, перекрыв проход своим мощным телом, и стала громко причитать, что Господь наказал ее бедного мужа, однажды подослав к нему Агасфера, что ее бестолковый доверчивый Мардохей по доброте своей опять влип в историю и не знает, как теперь смотреть в глаза свату Закхею, что он сейчас то ли в Вифлееме, то ли в Геродиуме и неизвестно, когда вернется, а провинившиеся слуги уволены. И если он, Агасфер, мужчина, то должен сам уладить дело с Закхеем…
Во время этого надрывного монолога она тискала передник, вытирая об него руки, а под конец разразилась обильными слезами.
Они так подействовали на чувствительного Агасфера, что от дома менялы уходил он в смятении; но когда разум взял в конце концов верх, стало очевидно, что его, Агасфера, нагло и преднамеренно шельмуют, и самым убедительным доказательством этого является уклонение Мардохея от встреч и спешное увольнение слуг, которые помогали Агасферу в храме.
Поднимаясь по каменистой дороге в Вифанию и горько сетуя, что ошибся в человеке, которому так доверился, он невольно вспоминал слова Писания: «Кто любит серебро, тот не насытится серебром; и кто любит богатство, тому нет пользы от того. И это – суета».
Слухи об изгнании Иисусом торгующих из храма разнеслись по всему Иерусалиму и, словно круги на воде, стали расходиться по земле Иудейской; а потому когда понурый Агасфер с повинной предстал перед хозяином, Закхей уже знал о случившемся.
В тот момент, когда явился меняла, скотовладелец сидел на террасе в свободном одеянии фарисея с красными каймами и с выражением детской доверчивости на лице слушал трели пестрого щегла, поющего в клетке.
Смирив свою гордыню, Агасфер пал перед хозяином на колени, проговорив:
– Господин, если я буду оправдываться, то мои же уста обвинят меня.
Закхей долго, изучающе посмотрел на него и наконец произнес:
– Слова твои исполнены ума и искренности, Агасфер. Встань с колен и садись к столу.
Вскоре по приказу хозяина та самая служанка, что однажды приходила ночью к Агасферу, принесла вино и фрукты; накрывая на стол, она скромно опускала глаза, никак не выявляя своего знакомства с гостем.
– Ах, какая ты у нас тихоня, Дебора… – усмешливо заметил Закхей и подмигнул Агасферу: – Ну как, в прошлый раз она понравилась тебе?
Агасфер перехватил расширенный, умоляющий взгляд самаритянки и неопределенно ответил:
– Я благодарен за твою заботу обо мне, господин.
Девушка вздохнула с облегчением и поспешно удалилась, унося пустой поднос.
– Славная кобылка, – произнес Закхей, пригубливая вино.
Похоже, он пребывал в отличном благорасположении, и это сильно озадачило Агасфера, который, хмелея от выпиваемого, вновь и вновь возвращался к событию в храме.
– Этот Назарянин… – повторял он. – В одиночку одолел всех… Словно демоническая сила вселилась в Него…
– Кстати, мне тут пересказали одну его притчу, – вспомнил Закхей. – У некоего заимодавца было два должника: