Последний станет первым – первый станет последним. Алексей Сыровежкин
презренные отходы,
Подобно дикарям, приказам вождей повинуются покорно
И ритуально празднуют уничтожение себе подобных,
Ради наживы и почёта встают под кровавые знамёна.
Голод их неутолим, а запросы всё так же непомерны,
Для спасения от них на Земле не осталось больше мест,
И они непрерывно чью-то жизнь приносят в жертву,
Слова пустые повторяя – революция, свобода и прогресс.
Они крушили империи и расстреливали детей во имя идеала,
Депортировали и сжигали целые народы, воровали без разбора,
Создавали ракеты и взрывали города, дабы писаться продолжала
Человечества история – эта летопись преступлений и позора.
Всех непокорных, недостойных ссылали век за веком
Тихо гнить и голодать в тот суровый край, что на севере лежит,
Где заключённые строили дороги, города и перекрывали реки,
Пока они воспевали величие, что воздвигнуто на страданиях чужих.
Они владеют сырьевым придатком, где живые все осуждены
Помогать выкачивать ресурсы из вечной мерзлоты,
Чтобы в других частях мира строились роскошные дворцы,
Там, где не слышны мелодии, что рождают кандалы.
Бескрайняя рабская страна, что закована во льды,
Где из земли бесплодной трубы гигантские торчат,
Изо дня в день исторгающие ядовитые пары,
И свалки обитатели трусливо прячутся, дрожат.
На руинах союза пытаясь выжить, произрастая сорняками,
Где поруганную веру тёмными зимними ночами заносит снег,
Где саморазрушение в традицию вошло и не разжечь надежды пламя,
Куда много лет назад моя семья сбежала, и так появился я – Поэт!
И это всего лишь очередной самодовольный вброс
В это бессмысленное творческое месиво —
Ядовитый плод моих отцветших грёз,
Что давно покрылся плесенью!
Знаю, моя жизнь близится к концу,
Порочное сердце не будет биться долго,
Но Человеку не забыть Исповедь мою!
Я главный Обвинитель на Суде этого подонка!
Проклятые поэты
Ты смог проникнуть во все тайны мироздания,
Атлант, водрузивший на плечи всю пустоту,
Ты пылающим взором пронзал время и тьму,
Слушая всех загубленных душ излияния.
Ты познал всю палитру чувств и впитывал боль, что разлита
В воздухе города и искусства творениях, полных смысла сакрального,
Спасаясь от кошмаров и оставляя детские мечты, что навеки разбиты,
Ты построил свой мир из горящих обломков мира реального.
Люди не могли обмануть, ты видел их насквозь —
Из их ртов всегда сочилось притворство и ложь,
И потому вместе со страхом и отвращением ты рос,
Веря лишь тому, что на них ты не похож.
Ты бежал и скитался, не в силах терпеть
Ту разрисованную жизнь, что тебе предлагали,
Не мог удержать