Бутик и окрестности. Сергей Роледер
крутящихся дверях он, как и положено новичку, сделал лишний круг и на ватных ногах направился к освещенной юпитерами мраморной стойке. Пол, ко всему, был тоже мраморным, разноцветным и ужасно полированным. Туркунова тошнило. Подойти к человеку, который стоял за стойкой, он не решился. Тот был одет как граф Болконский из фильма Бондарчука и отвечал на телефонный звонок, одновременно печатая на компьютере.
Туркунов притаился на самом краю мраморной дамбы в тени прожекторов. Оттуда он наблюдал процессию швейцаров, окруживших человека в джинсах, рыженькой курточке и шейном платке. После оформления формальностей процессия удалилась. Затем состоялся визит дамы, которая возникла из лона украшенного дореволюционными канделябрами лифта. Она, как ни странно, тоже была одета в джинсы, кожаную куртку, только вишневого цвета, и тоже в шейный платок. У Туркунова не было ни того, ни другого, ни третьего. Он, как вы помните, вышел за миллионом в своем лучшем комбинированном костюме. Нужно было найти что-то объединяющее его с постояльцами гостиницы. Ему бросились в глаза независимые выражения их лиц, освещенных светом благополучия. Туркунову – с его миллионным доходом – следовало иметь такое же.
Стоять дальше становилось небезопасно. Даже его могли заметить сновавшие туда-сюда по вестибюлю сотрудники в фельдфебельных мундирах. Туркунов поиграл скулами, пока на лице, предположительно, не застыла ухмылка Джеймса Бонда, прогуливающегося по бульвару Ля Круазет под восхищенными взглядами участниц всемирного съезда фотомоделей. С этим лицом он прошел вдоль мавзолея и остановился в двух шагах от администратора. Тот то и дело кивал головой, пытаясь следить за курсором компьютера и вращающейся дверью одновременно. Туркунов затормозил, выставил правую ногу вперед, сменил ее на левую и открыл рот. Прошелестел лифт, консьерж; повернул к нему голову, и Туркунов, обращаясь к его затылку, издал что-то вроде вопросительного всхлипа.
Вторая попытка сорвалась из-за проезжавшего мимо портье с золоченой тележкой. На третьей Туркунов забыл текст. Наконец, в одной из последующих попыток ему удалось вымолвить нечто членораздельное, похожее на «кабы-кабы».
Профессиональные качества консьержа удивили бы всякого. Он понимал клиента с полуслова. Едва взглянув на пытавшегося преодолеть звуковой барьер Туркунова, молодой человек вытащил из нижнего ящика листок бумаги и протянул его в направлении. Туркунов тут же схватил и просиял от успеха.
– Там можно заполнить, – консьерж, не глядя, указал на дальний затемненный угол холла. – Ручка там есть, – добавил он, услышав, что посетитель хлопает себя по карманам.
Туркунов сравнительно быстро нашел нужный столик, антикварно отличавшийся от вмурованных в пол футуристических собратьев в центре зала. Пару минут он любовался фирменной ручкой с гравировкой «Славянский Континенталь», затем углубился в анкету.
Ему приходилось заполнять гостевые анкеты в командировках. Там было всего пять-шесть: ФИО, адрес, предприятие, цель приезда. «Континенталь» предлагал