Дорога к саду камней. Юлия Андреева
r>
– Многие спорят, как правильно отрубать голову: чтобы она падала наземь или оставалась висеть на тоненьком куске кожи. Приверженцы последнего метода считают, что отсеченная полностью голова сразу же покатится в сторону от тела, и может… шутка ли сказать, докатиться до высоких гостей, присутствующих на сэппуку. Это обстоятельство может испортить впечатление от увиденного, опозорив самурая, которому было положено следить за порядком проведения церемонии. Если совершающий сэппуку {1} – владетельный даймё[1], для проведения ритуала ему следует отвести помещение в замке. Это не относится к тому случаю, если поступило распоряжения свыше считать приговоренного к сэппуку даймё изменником и предателем. Предатель, если он является представителем древнего рода и князем, по высочайшему повелению должен окончить свою жизнь в менее почетном месте, в саду, на лужайке возле замка, где для этой цели будет сооружен специальный настил. Если, согласно приговору, он должен совершать сэппуку в одиночестве, для него могут воздвигнуть небольшую беседку или отгородить настил ширмами. На церемонии обязательно должен присутствовать самурай, совершающий кайсаку {2}, то есть помогающий даймё расстаться с жизнью, а также как минимум три наблюдателя. Один из которых может быть самурай, приготавливающий церемонию. Наблюдатели необходимы для того, чтобы доложить о произошедшем во всех подробностях и доставить голову покойного в качестве доказательства смерти. Впрочем, я начал говорить о том, как именно следует отсекать голову, так чтобы она не была до конца отделена от тела и повисала на куске кожи или полностью была отсечена от шеи. Точного ответа на этот вопрос не существует. Что же до меня, то я всегда рубил головы, отсекая их полностью, – произнеся это, Кияма Укон-но Оданага, господин Хиго, Сацумы и Осуми, член Совета регентов Японии из династии Фудзимото, глава даймё-христиан Японии, кивнул, как бы еще раз подтверждая сказанное, и поклонился, коснувшись циновки лбом, когда его собеседник склонился перед ним в поклоне, преисполненном благоговейного почтения.
– Я надеюсь, вы все записали верно, Такеси-сан? – Кияма снова сел на пятки, выпрямив спину, рыжий отблеск закатных лучей освещал его неподвижное лицо, делая даймё похожим на статую медитирующего Будды. В такой позе он мог находиться часами, при этом ни один мускул лица не двигался, тело оставалось в полном покое.
– Все до последнего слова. – Такеси засуетился напротив своего сюзерена, мелко кланяясь. – Не извольте беспокоиться. Потомки будут благодарны вам за эти разъяснения.
– Я хотел бы попросить тебя поработать со мной над еще одной книгой. – Кияма прикрыл веками глаза, заранее предвкушая удивление своего секретаря. Долгие годы, проведенные рядом с этим человеком, сделали свое дело, и Кияма мог не смотреть на старого Такеси, для того, чтобы в точности воссоздать выражение его лица с запавшими щеками и глазами навыкате, как у выброшенной прибоем на берег рыбы. И то, как неловко он смахивает с лица пот своей безобразной культей, похожей на рачью клешню.
Гости Кияма и его челядь неизменно приходили в восторг от однорукого секретаря, умудряющегося выводить идеальные по своей красоте и гармонии иероглифы левой рукой, в то время как большинство знакомых Кияма не могли похвастаться и третью талантов однорукого.
– Но мы еще не закончили «Наставления для отроков, воспитывающихся в самурайских семьях»… – Худенький, тщедушный Такеси, должно быть, наконец-то разозлился, Кияма втянул ноздрями воздух с явственным запахом свежего пота.
Повисла пауза.
– Неужели вы хотите бросить сей труд, которого ожидают его высочество, а также великий сёгун? У вас был шанс составить свои «Наставления» первым, обессмертив свое имя… – Такеси невольно прикрыл ладонью рот, опасаясь, что наговорил лишнего.
– Мы будем работать над двумя рукописями одновременно. – Кияма снова замолчал, смакуя наступившую тишину. – Я бы хотел попросить тебя помогать мне в составлении тайной рукописи. Рукописи, о которой никто не будет ничего знать, кроме нас с тобой.
– О, это великая честь для меня. – Такеси снова поклонился, ткнувшись лбом в белоснежное татами и застыв в этой позе полной покорности.
– Признаться, я и затеял писать свои «Наставления» только для того, чтобы никто не подглядел, чем мы занимаемся на самом деле. Шпионы, без сомнения, сообщат нашим врагам, что мы продолжаем работать над текстом «Наставлений», в то время как мы будем делать две книги одновременно. Как тебе такой план? – Кияма открыл глаза, весело поерзав на седельной подушке.
– Прекрасный план, господин даже убедил других даймё написать аналогичные книги, так что теперь все будут уверены, что вы поддерживаете состязания, в то время как… А о чем будет ваша тайная книга?
– Не о чем, а о ком. – Кияма улыбнулся уголками губ. – Признаться, я долго думал, приглядывался к тебе, прежде чем решился посвятить тебя в курс