Рецепт Мастера. Революция амазонок. Книга 2. Лада Лузина
вас ждать. Вы поймете – мы с вами похожи…
Глава восемнадцатая,
в которой гремит гром
Проходя сквозь площадь Льва Толстого, Катя помянула горьким вздохом отменный жилой дом Городецкого, лишившийся за столетие декора. Теперь № 25 стоял полуголый – мало отличимый от большинства безликих киевских зданий.
Киев лишился лица.
Свернув на Большую Васильковскую, г-жа Дображанская сделала еще три десятка шагов и, скользнув в хорошо известный ей по ХХI веку антикварный салон «Модерн», оказалась прямо у цели – горделиво возвышавшегося у входа массивного символа сего заведения – дивана в стиле Модерн с высокой спинкой в виде каштановой короны.
– Екатерина Михайловна, – немедленно бросился к Кате директор салона Виктор Арнольдович, элегантно-седовласый, с холеным лицом, теплой улыбкой и прохладными глазами. – Как я рад вас видеть!..
На памяти Кати они расстались при весьма безрадостных обстоятельствах, но может ли она доверять своей памяти, Катерина больше не знала, потому предпочла не поднимать эту тему. Вдруг в числе иных изменений они видоизменили и это?
– Да-с, да-с, дорогая и драгоценнейшая наша покупательница, – усугубил антиквар свои заверения в совершеннейшем к Кате почтении.
Старорежимная речь его показалась Дображанской нелепо искусственной – как новые вещи, неумело подделывающиеся под старину.
– Есть несколько прелестных вещиц, как раз по вашему вкусу, – Виктор Арнольдович махнул рукой вправо.
Но Катя невольно взглянула налево, туда, где на полке шкафа-витрины возвышалась премилая лампа.
– О! Ар Нуво, – вкусно щелкнул языком директор, нимало не расстроенный левизной Катиный взглядов. – Или, как говорят в Австрии и на западной Украине, Сецессион. Он же Югендштиль, Тиффани, стиль Либерти, – иностранные словечки сыпались из его рта леденцами – одно слаще другого (каждое равнялось очередному нулю в ценнике!). – Или просто Модерн. Конечно же, вы с вашим отменным чутьем не могли не заметить эту редчайшую вещь… Это Иосиф Маршак. Наш киевский Фаберже.
– Знаю. Я недавно почти такую купила. Еле дождалась, пока их начали выпускать…
– Вы ошибаетесь, – мягко промурчал директор, – это 1913 год.
– Ну да, ну да… – не стала спорить с ним Катя. – Пожалуй, возьму, для пары, – решительно подсластила атмосферу она, равнодушно скользнув взором по ценнику.
– Если вас интересует Маршак, позвольте показать вам еще одну изящную штучку, – в руках директора словно по волшебству появилась атласная красная подушка, на коей возлежал серебряный кулон-модерн – сплетенный в символический узел серебряный чертополох, очень похожий на множество лепных завитков, виденных Катей сегодня.
– Беру, – Дображанская даже не стала спрашивать, сколько он стоит. Просто сгребла штучку с атласа, положила в нагрудный карман и перешла к делу. – Однако я пришла к вам не за этим. Меня интересует ваш диван.
– Но, драгоценнейшая Катерина Михайловна, – почти испуганно прожурчал директор, –