Лунный плен. Екатерина Лоринова
пока эйши дозреет.
– Вероятно, так, – не стала спорить жрица, – но дело в том, что Феликс ходил в Храм и получил видение.
Видение. Слышала я о таком. Якобы сильные мира сего наделены способностью принимать наставления богов.
– И что же в нем было? Вы знаете? – этот вопрос опять же был данью вежливости. Конечно, она знала. Все видения проходят через Высшую Жрицу, и любого другого эльфа – либо человека – давно свели бы с ума. Незавидная участь, быть мостом между смертными и богами.
– Боги говорят, что империю спасет союз с хелийской девой, – Майра выразительно посмотрела на меня, – с девой, меняющей маски.
То есть, с комедианткой… Вероятность, что пророчество не обо мне, ничтожно мала.
– Мальчишка, конечно же, воспротивился, – на восковое лицо древней набежала тень эмоций, – но когда увидел тебя на следующий день, на городской площади… Он влюбился, дитя. Полюбил, насколько это вообще возможно для его эйши.
Ага. Я любимая игрушка, наравне с виверной, в которую он с удовольствием вонзает шипы.
– А если все-таки видение ошиблось? – рискнула я задать новый вопрос. Вдруг есть призрачный шанс, что меня отпустят на все четыре стороны, и император возьмет в жены другую? – у нас до сих пор нет детей.
– На все воля богов. К тебе придет это понимание, и лучше рано, чем поздно. От многовекового сна пробуждаются темные силы, сейчас как никогда важно держать свою душу чистой. Ты императрица великого народа, помни об этом.
И мы продолжили урок. Правда, мысли блуждали далеко от стихов мудрейшего Алиссана. Чего хотела добиться Великая Жрица? Опасается, что я очерню свою душу неподобающими чувствами? Сбегу, не оставив наследника? Или просто ратует за своего любимого императора? Говорят, она была его кормилицей и заменила мать, которая умерла при родах. И еще пророчество, слова о пробуждающихся силах…
Я не сразу заметила, что Майра оборвала чтение.
– Хайс лин вер'да7, – в дверях стоял император. Как всегда, холодный и сиятельный.
– Ир ли'тейн8, – кивнула жрица, и быстрым шагом покинула покои.
В эту минуту я мечтала стать невидимой пылинкой на ее белых одеждах, шлейфом ускользающих за порог, чтобы не оставаться наедине с Его Величеством.
– Мой император, – я присела в поклоне.
– Лидия, – он взял сборник стихов и покрутил в длинных, бледных пальцах, а мое сердце слабо трепыхнулось, предчувствуя начало новой пытки, – верр'стан ли райн'дел ви ластан… – каждое слово капало расплавленным свинцом.
К счастью, этот отрывок я как раз недавно учила и продолжила со всем выражением, на какое была способна. И бесенята в моих глазах танцевали джигу за маской почтительности – ну что, съел?
– Неплохо, – изумруды одобрительно блеснули, – вижу, наука идет тебе впрок. Если и дальше проявишь должное усердие, то я распоряжусь не отстранять тебя, – он подарил внимательный взгляд, – от воспитания наших детей.
Во мне вспыхнул черный факел. Не отстранять…от детей… Значит,
Оставь нас (снар.)
Да, мой император (снар.)