Внедрение. Андрей Константинов
неумело прикинулся жертвой. Валерка, в принципе, уже успел морально настроиться на что-то подобное, но все равно ему было как-то по-детски обидно. Он чувствовал, что в одночасье словно стал чужим для всех своих, и это было тем более болезненно потому, что никакой вины он за собой не чуял.
Когда сотрудники уголовного розыска все же, взяв Штукина и Волкова в полукольцо, решительно подступили к ним с вопросами, вперед шагнул один из адвокатов – седой, авантажный, в дорогом костюме и ослепительно белой рубашке. Его лицо было смутно знакомо Валерке – видимо, оно мелькало по телевизору. Адвокат вынул из кармана пиджака удостоверение, ордер[8], лучезарно улыбнулся и хорошо поставленным голосом произнес следующий монолог:
– Господа! Я понимаю и разделяю ваше желание быстро и всесторонне изучить все обстоятельства случившегося. Более того, я сам преследую эту цель. Но в силу необычного и крайне трагичного конца происшествия я глубоко уверен, что мои подзащитные находятся в определенном и не во взвешенном психологическом состоянии. Проще говоря, они – в шоке. Это обстоятельство может не облегчить, а усложнить вашу, а точнее, нашу общую задачу. В данном случае отсрочка допросов потерпевших вам, конечно, неудобна, но абсолютно законна. Я и сам начну беседовать с ними только после того, как их осмотрят и протестируют врачи. И вот только после этого, то есть полагаю – через несколько часов, мы прибегнем к вашим услугам. Прошу вас не конфликтовать. Мы не нарушаем закон, а его соблюдаем.
Сотрудники оторопели. Один из оперов, не выдержав, плюнул в сердцах на тротуар:
– Да что же это такое делается!
Адвокат по-американски улыбнулся в тридцать два зуба:
– Если вы не согласны со мной, то попрошу позвать следователя прокуратуры, выехавшего на место преступления.
За следователем никто не пошел, потому что как раз в этот момент подъехали Крылов с Рахимовым. Рахимов остался за рулем, а Петр Андреевич вышел, тепло посмотрел на Дениса (руку ему, однако, при всех жать не стал), выслушал адвоката, повторившего свою тираду практически дословно, и предложил:
– В двадцать ноль-ноль у меня в кабинете. Согласны?
Валерка и Денис молча кивнули, а адвокат довольно улыбнулся:
– Разумеется.
– Прям как в Штатах, – буркнул с неопределенной интонацией Ткачевский. Реплику его можно было трактовать двояко.
Крылов предпочел понять ее однозначно:
– Ты не кипятись, не кипятись… Я тебя понимаю, но в данном случае это ни на что не влияет. Вечером я буду знать всю информацию… если она есть.
– Так, а я – что? – пожал плечами Ткачевский. – Закон есть закон. Приближаемся к мировым стандартам.
Крылов вздохнул:
– Пойдем, Витя, посмотрим на этот мясокомбинат.
Петр Андреевич чуть приобнял Ткачевского, и они пошли в парадную.
Штукин,
Ордер – некий вид квитанции, дающий адвокату право представлять интересы клиента.