Под ласковым солнцем: Ave commune!. Степан Витальевич Кирнос
чтобы на него смотрели как на прокажённого. Шептать ещё раз – будет вопрос? Но ведь тогда на него могут лечь подозрение Общедомового Надзорного Партийного Управления, которому содействуют все жителя этого общежития. Давиан каждый раз стеснительно ёрзает, когда вспоминает, что через сеть скрытых по комнате камер за ним неустанно ведётся «Народный Надзор», установленный Партией, естественно в тех безобидных целях, чтобы парень ничем не навредил народу Коммуны. Так выполняется требование, чтобы всё делалось под наблюдением со стороны народа, и с его санкции и если что-то в личной жизни, сведённой до мелко-бытового самообслуживания, не понравится массе людей, то это с его указания, немедленно пресекается. Не угодили вы народу тем, что встаёте с левой ноги, по его требованию, будете обязаны подниматься с кровати с правой конечности; если же люд коммунальный сочтёт, что вы потребляете слишком много света и мало воздаёте ксомуны, то он может принудить вас читать хвалебные песни Партии с утра до ночи в полной темноте. Воля народа здесь возведена в абсолют однако не для каждого и все знают, что чем выше человек по партийной линии, тем меньше шансов на него повлиять, ибо «нельзя народной волей принудить к исполнению действа того человека, который является содержателем этой воли по высокому рангу», как говорит Народный Закон «О Партийных Слугах Народа».
Но, несмотря на всю фантасмагорию юридического бреда, которая свалилась на нового партийца, Давиан искренне рад, что попал в «новое общество», как он сам называет здешнюю обстановку. Давиан чистосердечно рад, что очутился здесь и тем более гармонично влился в новый коллектив.
Он оглянулся и снова одним взглядом он сумел окинуть все габариты своего скудного жилья. Давиан не осерчал, что попал именно в такое помещение, ведь ему пояснили, что на основе Народного Постановления длина комнат для всех партийцев, независимо от места работы и трудности обязанностей не должна превышать пяти метров в длину и трёх в ширину. Единый стандарт, подчёркивающий «Имущественно-квартирное равенство», говорящее о том, что никто не может владеть большим количеством вещей или жить в большем помещении, чем другой партиец.
– Время! – воскликнул Давиан, вспомнив о том, что ему пора идти и получать образование.
Юноша зацепился кончиками пальцев за серую книгу и подтянул с кровати к себе и сунул в карман. Для него это осень важное пособие, написанное на новоимперском учащее языку и правилам разговора на эсперанто.
Давиан вплотную приблизился к холодному металлическому покрытию двери, отразившее в серой поверхности его черты и сунул палец указательный к панели, затем мизинец и только потом коснулся подушечкой большого пальца на небольшой, с монету размером сенсорный участок. Через секунду, когда был введён код из отпечатков пальцев, массивный каскад металла отворился, выпуская Давиана из своей комнаты, и парень ступил подошвой туфли на серый ковёр и не дожидаясь пока дверь сама не закроется он пошёл вперёд.
Из маленькой, невзрачной комнатушки