Золотой иероглиф. Дмитрий Дубинин
не раньше, чем через полчаса. Саша вроде бы немного протрезвел.
– Хорошая банька, – произнесла Лена, вытряхивая сигарету из пачки. – И душ весьма контрастный.
Теперь была наша очередь. Я знаю, что Таня не такая уж любительница русских и финских бань как таковых, да и любовью предпочитает заниматься при условии подушек да простынь, но сейчас произошло нечто… И вовсе не в парилке дело. Приходя в себя на средней ступеньке, я спросил:
– Вот уж не думал, что тебя танцы с женщинами так возбуждают.
– Глупый ты, Маскаев-кот. На себя бы лучше посмотрел, как ты ее глазами поедал… Я даже думала, поперхнешься.
– Чего это ты ревновать-то вздумала? И вообще, у нее же с Сашкой дела.
– А ты знаешь, она ему не дает, – вдруг сказала Таня.
– С чего это ты взяла?
– Точно тебе говорю. Потом сам можешь его спросить, увидишь, что он ответит. Если не соврет, конечно.
Глава VII
Ночь прошла спокойно, только из той комнаты, где расположились хозяева, долго еще раздавался скрип кровати. Оттуда же, где ночевали Саша и Лена, не доносилось вообще никаких звуков, и мне это казалось довольно странным. Но, может быть, Сашка просто вырубился, добравшись до койки…
По сравнению со следующим днем суббота казалась просто прохладной: если градусник не врал, то уже с утра спиртовой столбик подскочил до двадцати восьми в тени.
По окончании утреннего пивопития, предпринятого мужской половиной с целью поправления пошатнувшегося за ночь здоровья, вся компания решила сделать вылазку на пляж. Но картина, представшая перед нашими глазами, оказалась весьма удручающей.
Пологий песчаный берег был завален телами коров – я говорю о настоящих коровах, тех, что, по слухам, дают молоко и мясо. Разомлевший от жары крупный рогатый скот валялся на песке, лениво помахивая хвостами и ушами; разумеется, неаппетитные лепешки на пляже тоже наличествовали.
Я понимаю, что коров можно любить, как домашних животных, притом весьма полезных для человека, но это не значит, что я с радостью изъявлю желание купаться и загорать рядом с ними. Мои спутники, видимо, чувствовали то же самое, а потому помрачнели. В принципе, искупаться можно было чуть выше по течению, но обрывистый берег, отвесно уходящий в воду, по которому пришлось бы затем карабкаться, хватаясь за торчащие корни, привлекал разве что только любителей острых ощущений, к коим наши женщины не относились.
– Эх, была бы лодка, – сказал Саша. – На островок вон тот бы сплавали…
Обское море, конечно, морем называть сложно, как и любое другое водохранилище. Хотя отсюда противоположный берег казался едва заметной тонкой ниточкой, а остров, о котором говорил Саша – не намного лучше виднеющейся точкой. Несколько еще таких же точек находилось в пределах видимости, и там, надо полагать, принимающих солнечные ванны коров не должно было оказаться.
– У твоих же есть лодка, – заговорила Ира, обращаясь к мужу.
– Ну, есть… «Тюмень», тяжелый дюралевый утюг… С шестью