Оzеро. Евгений Васильевич Петров
слегка вскружила его хмельную голову. Высокая грудь её, ярко окрашенные губы и длинные мелированные волосы были столь соблазнительны, что Егор незаметно подтолкнул Григория к двери и слегка махнул ему головой. Друг сразу всё понял, и без лишних слов вышел за дверь.
– Да уж, вечер получился на высоте, – то ли с огорчением, то ли с удовлетворением, сказала женщина. – Спасибо, хоть вы помогли, а то бы ещё с синяками пришлось ходить.
– А что, случалось? – поинтересовался Егор, не торопясь уходить.
– Да-а…, с таким идиотом чего только не случается, – ответила женщина и предложила: – Чаю хотите? Муж всё равно не проснётся, нализался, как собака. – То, что второй мужчина ушёл, она как бы и не заметила. – Или коньяк?
– Вот, чаю не очень бы, а коньяк – это то, что надо, коньяк крепит, – с удовольствием согласился Егор, с трудом сдерживая себя.
Женщина пошла мимо него в кухню, но он, ощутив аромат её духов, вдруг не удержался, обнял её, привлёк к себе и поцеловал в губы… Её губы ответили ему нежными и одновременно страстными движениями…
– Погоди, тихо… – перешла на шёпот она, – не здесь же…
Она увлекла его из спальни в зал и, щёлкнув выключателем, сама припала к его губам. Егор, теряя самообладание, поднял её на руки и, встав на колено, положил на диван, не отрываясь от её чувственных губ…
Они оба хотели любви. И замужняя женщина, давно забывшая, что такое страсть, и одинокий мужчина, кроме страсти ничего давно не испытывавший… Они хотели любви и эта ночь одарила их всем, на что они были готовы…
В спальне раздавался равномерный, негромкий храп, и лишь изредка слышались какие-то всхлипы будто обидевшегося на что-то человека…
Через пару часов Субботин вошёл в подъезд друга, дверь в квартиру была не заперта. Он осторожно открыл её, счастливый и сияющий, прошёл на кухню. Там стояла застеленная раскладушка. Егор разделся и со вздохом облегчения и ощущения внезапной, негаданной радости, лёг.
Глава 4
Когда у нас есть время, достаточно времени, цейтнота нет – мы обычно очень легко с ним расстаёмся, растрачивая его на разные мелочи. Эти мелочи не существенны, могут не играть никакой мало-мальски значимой роли, но они обладают огромной способностью – красть у нас время.
В жизни есть много чего важного, того, чего нельзя упустить; того, что необходимо сделать, обратить на это внимание – но мы не обращаем, откладываем на потом, на после дождичка, когда рак свистнет. Мы видим это главное как будто боковым зрением, ходим кругами, растрачивая время на мелочи, постепенно, по спирали приближаясь к этому главному.
И когда мы приблизились к центру, к главному, важному, когда, наконец, настроились, решились, поняли, что наступило время действовать незамедлительно – вдруг оказывается, что на это-то главное времени как-раз и не осталось. Всё. Нет его. Завтра поезд, самолёт, пароход, велосипед и даже лыжи. Завтра – расставание.
И то, что нужно и должно было сказать уже тогда, но откладывалось на завтра, и на следующее завтра,