Деревянная грамота. Далия Трускиновская
на нас напали. Знаешь, Степа, а он не напрасно хотел за грамоту большие деньги платить. Он твердо знал, что сам за нее вдесятеро больше получит! Да и покупателя на примете имел!
Они уставились друг на друга с превеликим пониманием. Одно к одному шло, и по кусочкам составлялась картинка, на которой яркими красками изображалось изменническое дело Грека…
– Гаврила Михайлович! – воскликнул Стенька. – Ты смотри, что выходит! Сейчас мы эту чертову печатню, можно сказать, в осаду взяли. Коли он, еретик Грек, той же ночью деревянную грамоту куда хотел переправил, так все наши заботы – коту под хвост! Может, ее и в Москве уже больше нет! Да только я в это не верю!
– Потому лишь, что безнаказанностью своей возгордился?
– Потому еще, что знал – мы на помощь позовем, стрельцы прибегут, будут на окрестных улицах налетчиков искать! А ты стрельцов знаешь – они тогда к обворованному месту караул выставляют, когда красть там уже больше нечего!
Стенька выпалил эту крамолу и уставился на Деревнина – понял ли подьячий, что имелось в виду? Подьячий понял – стрельцы, у которых под самым носом подьячего побили, и точно могли по тому злополучному месту, по Никольской улице, полночи с барабанным боем расхаживать, с них станется…
– Так коли грамота еще там?
– Проще всего взять стрельцов и в печатне выемку сделать, – сказал Деревнин. – Протасьев этим, поди, и займется. Да только там у них имущество такое, что и не знаешь как подойти. Грамота будет на видном месте лежать, а тот, кто делает выемку, и не приметит.
– Нет нужды в выемке, Гаврила Михайлович! Пусть Протасьев делает, как пожелает. Коли она там, да коли она кому-то обещана, – тот человек, ее не получив, сам попытается за ней прийти!
– Вот так тебе голландский посол и поплетется на Никольскую! – остудил ярыжку подьячий. – А коли Грек только при нас, увидев грамоту, догадался, на что ее употребить?
– Так он искать покупателя все одно станет! И коли Протасьев рьяно за дело возьмется, Грек поймет, что незачем ему грамоту лишний день в печатне держать. В первую выемку не найдут – во вторую могут случайно набрести. Ему же самому важно от нее поскорее избавиться! Да и деньги получить!
– А как быть, Степа? Сказать в приказе, что дельце изменой попахивает, такой переполох подымется!
Стенька понял без слов – после подобных переполохов головы летят, батоги по спинам гуляют, многие неприятности случаются.
А с кем они в первую очередь случатся? С теми, кто грамоту проворонил…
– А вот мне тут одна затея на ум пришла, – сказал он осторожно. – Коли получится – мы того человека, что за грамотой придет, может, и выследим.
– Коли о том раньше было сговорено…
– Гаврила Михайлович!
Такая в ярыжкиных глазах была готовность к действию, что Деревнин только вздохнул.
– Я еще похвораю денька два, – сказал он. – А ты каждый вечер потихоньку приходи. Что за затея-то?
Но Стенька не ответил. Он уже, прикусив губу вместе с кончиком уса, напряженно думал…
И