Тайна старого дома. Борис Бабкин
этой Марине, мать ее! Мы понимали, что дальше обещания взять детей она не пойдет. Но думали о том, что вернется Фролов и все сделает сам. Мы бы ему обязательно помогли. Хотя это, наверное, я теперь так говорю. А тогда, – он открыл бутылку и сделал несколько глотков из горлышка, – мы ждали золото. Конечно, наняли Фролову хорошего адвоката, но… – Он снова сделал глоток.
Женя вышла и вернулась с подносом, на котором стояли рюмки и ваза с фруктами.
– Спасибо, – поблагодарил ее Рокин.
– А вообще-то я недавно женился, – неожиданно сказал Жигунов. – Ну как недавно, уж и сын есть, месяц ему, – улыбнулся он. – Так жена меня поедом за Фролова ест. Правильно делает. Но жизнь продолжается, и дела нам не поправить. Помочь ему освободиться раньше – вот сейчас задача номер один. Но отсидеть он должен не менее двенадцати лет.
– А ему это уже не нужно, – сказал Алик. – Он не освободится, думаю. Он даже говорить ни с кем не захотел и согласился на свидание только с директором детского дома – Маргаритой Павловной Сазоновой. Я вчера к ней заезжал, привез детям игрушки разные. Говорить ничего не стал, не о чем, да и как с ней разговаривать об Иване, которого мы и довели до этого?.. – Налив полную рюмку, он выпил.
– Ну, положим, ты тут вообще ни при чем, – покачал головой Жигунов. – Наверное, если бы сейчас все вернуть назад, так бы все и произошло. Он ведь к нам даже не заехал, сразу домой помчался. Мишин говорит, к жене и детям рвался. А потом они в детский дом поехали, а там ему говорят, что нет ни детей, ни директора. Адрес ее не назвали. А номер телефона она сменила. Оттуда их, Фролова и Мишина, забрали в милицию, ну и…
– Это я знаю, – сказал Алик. – А вот почему Иван никому не пишет? Даже Мишину не пишет. Афанасий Петрович его будет через Управление исполнения наказаний искать. Если, говорит, что-нибудь выясню, сообщу. Я боюсь, не убил ли себя Иван Михайлович. Он человек сильный, но тюрьма есть тюрьма. К тому же он узнал, что его жена была беременна, поэтому выходит, что он еще и ребенка убил. Не могу поверить, что Иван Михайлович сделал такое! – Алик покачал головой.
– Я и не верил, – наливая коньяк в рюмки, отозвался Жигунов, – да и не поверю, наверное, никогда. И приговор вынесен, и Фролов признал себя виновным. Но не верится мне, и все тут.
– Хватит, – вмешался Рокин. – Сколько можно себя казнить? В конце концов, мы не ожидали, что так получится. И если бы он сразу пришел к нам, все было бы по-другому.
– Но он ехал домой, будучи уверенным, что дети его ждут, – вздохнула Евгения. – И действительно, – увидев взгляд мужа, поспешно добавила она, – пусть все это останется на совести каждого. Давайте выпьем за то, чтобы у Ивана Михайловича Фролова, несмотря ни на что, все было хорошо. А главное, наверное, в любой жизни, чтобы рядом был верный и надежный человек. Я пью за это.
– У тебя очень хорошая жена. И вот что я скажу… – Жигунов поднялся. – Давайте выпьем за эту прекрасную женщину, и чтобы ей никогда не пересекаться с людьми, подобными нам! – Он залпом выпил. – До свидания и спасибо, что не набил нам морду. Хотя, – он кивнул на поднявшегося