Снова домой. Кристин Ханна
в Сиэтле была, пожалуй, наихудшим, где он мог очутиться. Прошлой ночью его доставили сюда вертолетом, в котором никто не знал, кого именно перевозят. Он был закутан, как мумия, с ног до головы.
Было только известно, что тяжело больной пациент нуждается в высококвалифицированном лечении, и поэтому его переводят из одной клиники в другую, более современную. Для обслуживающего персонала вертолета он был Марк Джонс. Просто больной, который зарезервировал себе в новой клинике частную палату. Все эти меры предосторожности приняли по настоянию Энджела. Однако такая таинственность раздражала даже его самого. За многие годы славы Энджел привык к тому, что всякий раз, когда появлялся на людях, его окружали фотокорреспонденты: он был известной личностью, заметной фигурой. И вдруг стал каким-то безликим Марком Джонсом, Марком Джонсом, у которого было больное сердце.
В дверь палаты вежливо постучали. Голос за дверью осведомился:
– Мистер Джонс?
Он попытался сесть на постели, однако иглы капельниц, введенные в вены, не позволили ему этого сделать. Движения причиняли Энджелу боль. Беспрерывно чертыхаясь, он тем не менее продолжил попытки. Когда ему наконец удалось сесть, все плыло у Энджела перед глазами. Сердце отчаянно колотилось.
Грудь не болела, однако он понимал, что обольщаться не стоит. Его до такой степени напичкали лекарствами, что боль отступила только из-за них. Как только закончится их действие, его мучения возобновятся с новой силой.
– Войдите, – сказал он, чувствуя, что из-за нехватки воздуха ему трудно произносить даже короткие фразы.
Дверь палаты распахнулась, и вошел высокий седовласый мужчина в белом халате. Дверь за ним закрылась с тихим скрипом.
Посетитель сел возле кровати и занялся изучением истории болезни.
– Меня зовут Крис Алленфорд, я возглавляю отделение трансплантации в клинике «Сент-Джозеф», – представился он.
Энджел старался как-то сдержать бешеные скачки сердца. Однако это было совсем не просто: он страшно волновался. Ему хотелось выглядеть невозмутимым и здоровым.
Этого врача он и ждал. С тех пор как начался весь этот кошмар, Энджел нуждался именно в таком враче. Во враче, который своим искусством сможет освободить его от страха, снедавшего Энджела в последние два дня.
Призвав на помощь весь свой актерский опыт, Энджел изобразил на лице улыбку.
– Привет, док.
– Я разговаривал с вашим личным врачом доктором Кеннеди, а также с доктором Джерленом. Оба сказали, что вы знаете, каково ваше положение. Я также проконсультировался с доктором Джонсом из Лома-Линда, и все мы пришли к единому мнению.
– Доктор Джерлен сказал, что коррективная операция невозможна. Но может быть, в вашей клинике возможно то, что нельзя сделать в Лагранджвилле, и… – Он не закончил фразу, боясь задать вопрос напрямик.
Доктор Алленфорд нахмурился.
«Я не готов, – подумал Энджел. – Не готов прямо спрашивать об этом».
Алленфорд положил историю болезни на тумбочку у кровати Энджела.
– Я