Туда, где небо чистое. Арина Викторовна Зарудко
только и делал, что поддавался искушению.
В Эвелин проснулось возмущение. Она казалась самой себе побежденной. Что это значит? На что он намекает? Неужели он решил, что она, рассудительная, обладающая здравым смыслом юная леди, является одной из тех дурочек, которые, обмахиваясь веером, хихикают и заискивают в присутствии кавалеров? Нет уж, она не такая! У нее есть достоинство, и демонстрация себя вовсе не является целью ее присутствия на балу. Ей просто нравятся танцы. Да, безусловно, ей нравилось выглядеть превосходно, но наряжалась она отнюдь не для того, чтобы произвести фурор! Как он может извергать столь необоснованные доводы, полные до краев предубеждением, ведь он даже не знает ее и не поинтересовался, чем же ее пленяют танцы? Она несколько вскипела, но твердо решила отстаивать то, что было для нее свято – свое достоинство и индивидуальность.
– Смею с вами не согласится. Поскольку танец для меня – не просто вид развлечения, а нечто большее.
– Что же? – в Дэвидсоне проснулся интерес.
– Это искусство, но никак не способ показать себя. Танец может помочь изучить партнера и понять, насколько резонно продолжать с ним знакомство.
– Вот как? И удачно? – его немного изумил ее ответ.
– По-разному. Да и почему танец не может быть просто способом получить заряд удовольствия и радости? Не все танцуют на балах только ради того, чтобы обратить на себя публику, некоторые делают это исключительно ради самого танца. – все четверо смотрели на нее и молчали, когда она умолкла, но кашлянув, она решила завершить сказанное, дабы не вызвать продолжения этой дискуссии. – Так что, уверяю вас, ваше суждения относительно моих стремлений ошибочно.
– В таком случаю, горячо прошу меня извинить. – он произнес это ровно и уважительно, взгляд его обратился на танцующих.
Пока они вели беседу, прошел еще один танец. Гостям было безумно весело. Среди них была и Розалин, которая готовилась танцевать уже третий танец с Мэтью. Эти двое не переставали о чем-то с жаром толковать и звонко смеяться. Торндайк решил прервать прения, им было замечено некоторое напряжение, возникшее между Эвелин и его другом.
– Что ж, в таком случае, не позволите ли мне быть вами изученным, мисс Эвелин? Будете ли вы так любезны? – он протянул ее свою руку. Она, взглянув на мистера Дэвидсона, поклонилась и подала руку Рэдмонду.
– До скорой встречи, господа. – сдавлено произнесла она.
Ленни в свою очередь пригласил Вивиан на танец, та вдохновлено приняла это приглашение, так как была поклонницей танцев вроде «кантри», «кадрили» и «мазурки». Мистер же Дэвидсон занял уединенное место и оттуда наблюдал за танцующими. Иногда его взгляд обращался к Эвелин и Торндайку, иногда он следил глазами за сестрой. Он словно не переставал о чем-то думать, его вид позволял окружающим понять, что этот джентльмен не расположен к пустым разговорам. Когда кто-либо проходил мимо него, он учтиво кланялся, справлялся о настроении гостей или о том, как они поживают. Джаред Дэвидсон стал одной из главных тем для обсуждения этого вечера, по большей части, для