Город детства. Светлана Бартенева
пожилой мужчина с очаровательной толстой собачкой породы «шарпей» с улыбкой указал ей нужный номер дома.
Вероника выбралась из машины, запрокинула голову и обвела глазами новенькие панельные дома. Их крыши терялись в мутном небе. Они напоминали гигантские, словно готовые в любой момент повалиться набок, коробки с прорезями и вызывали головокружение.
Вероника, не спеша, растягивая минуты какого-то непонятного предвкушения, вошла в прохладный подъезд, с уже исцарапанными всевозможными глупостями стенами. Лифт видимо не работал, так же как и домофон. Во всяком случае, он не отзывался на нажатие кнопки вызова. Приятный сюрприз.
Покрутившись на замусоренной лестничной площадке, Вероника двинулась пешком на восьмой этаж.
Преодолев весь путь, она перевела дыхание и остановилась как вкопанная у обтянутой коричневым кожзаменителем двери. Сердце выпрыгивало и громко выстукивало куда-то в виски, не столько от подъёма, сколько от снова нахлынувшего волнения. Однако за дверью стояла подозрительная тишина. Вероника достала из сумочки измятую бумажку с нацарапанным на ней адресом и сверила номер квартиры. Ваня всё нарочно придумал, без сомнения. Он считал, что у женщин нет мозгов, это естественный закон природы, и не уставал это доказывать на практике. Но она всё же надавила на звонок.
Роман так резко распахнул перед ней дверь, как будто всё это время стоял по другую сторону, прильнув к глазку и держась за ручку. От неожиданности Вероника отпрянула назад и смутилась как девчонка. Роман был в светлой рубашке с расстегнутым воротом, отчего его и без того смуглое тело казалось особенно загорелым.
– Я думал, ты не решишься заявиться в мою берлогу – улыбнулся он, скаля роскошные блестящие зубы.
Вероника вошла в полутёмную, современно, хотя довольно стандартно оформленную прихожую с аркой. В квартире и в самом деле стояла поражающая тишина. Вероника сняла туфли, опасаясь, что её слишком быстро выдворят, и сразу показалась себе совсем низенькой, как будто спрыгнула с пьедестала на землю. Бросила беглый взгляд в зеркало – щёки раскраснелись, как у матрёшки, и бешено горят глаза. Она нерешительно двинулась вслед за хозяином, повесив сумочку на ручку двери.
Не успев подумать, что Роман в этот вечер почему-то один, Вероника оказалась в квадратной комнате с открытой балконной дверью. Деревянныё жалюзи почти не пропускали свет, комната освещалась одиноким, но безумно ярким лучом клонящегося к закату солнца, пробивающимся где-то сбоку, и тусклым круглым светильником. Кто на чём – на дорогих плетёных креслах с мягкими подушками, на каких-то восточных пуфиках, друзья Романа разместились вокруг низкого бамбукового стола с разноцветными стёклами вместо столешницы и молчали, как убитые. На столе среди пепельниц, полных окурков, только кружки с чешским пивом, запечатанная бутылка водки и красное бордо. Все как один оценивающе уставились на Веронику. Не хватало только залиться краской, как в детстве.
Вероника