P.S. I Miss You. Я по тебе скучаю. Уинтер Реншоу
запах моющего средства и стирального порошка, через спинку кожаного кресла в гостиной перекинут сложенный плед.
Я хмыкаю при мысли о том, что Ник перед моим приходом занимался уборкой. В юные годы он всегда был неряхой. Хотите пример? Как-то раз я споткнулась о его кроссовки, входя в его спальню, и едва не выбила себе передний зуб, падая на неаккуратную стопку виниловых пластинок. К счастью, мое падение смягчил пустой чехол от его гитары, но на следующий день Ник купил подставку для обуви.
– Нравится, – отвечаю я, осматривая его бунгало. В прошлый раз, когда я видела его, он жил в какой-то квартире в Толука-Лейк с четырьмя соседями. А до того сожительствовал с какой-то инстаграм-моделью по имени Кейденс Сент-Килда, но эти отношения оказались короткими, поскольку девушка желала заполучить его целиком и полностью, а этого Ник не мог дать никому – и я знала об этом. – Когда ты переехал сюда?
– В прошлом месяце, – отвечает он. – Взял в субаренду у кузена нашего барабанщика.
Звяканье кастрюль и сковородок на кухне свидетельствует о том, что мы не одни, но меня это не удивляет. У Ника всегда были соседи. Он отчаянный экстраверт. Он не может оставаться один дольше, чем на пять минут, но в этом нет ни назойливости, ни навязчивости. Скорее это проявление некой харизмы, вечной жизни на вечеринке и готовности хорошо провести время.
Я вслед за Ником прохожу в гостиную, и он указывает мне на центральную подушку кожаного дивана коньячного цвета. Потом начинает расхаживать по небольшой комнате, энергично потирая ладони.
– Ник, – со смехом говорю я, – ты ведешь себя как сумасшедший… ты это знаешь, да?
Его взгляд останавливается на мне, он на несколько секунд прекращает расхаживать.
– Я адски нервничаю.
– Тебе не нужно нервничать, когда ты рядом со мной. Никогда.
– Это другое. – Он снова останавливается на пару секунд. – Это то, о чем я никогда прежде тебе не говорил.
«О боже».
Мое сердце трепещет, и некая давно погребенная надежда прокладывает себе путь наружу, заставляя мои губы растянуться в улыбке – но я подавляю эту улыбку.
Я ни за что не признала бы этого вслух, но минувшей ночью изрядная часть моей души поверила в то, что Ник затеял это все ради того, чтобы сказать: он питает ко мне некие чувства и хочет встречаться со мной.
Это абсурдная идея, знаю.
Подобные вещи не происходят ни с того ни с сего.
Я не наивна, и я не идиотка. Я знаю, как малы шансы на то, что мой лучший друг, не видящий меня по многу месяцев, неожиданно воспылает ко мне любовью. Эти шансы, честно сказать, стремятся к нулю, и я пыталась придумать другие объяснения, однако в них не было смысла, потому что Ник в моем присутствии никогда не нервничал.
По какой бы то ни было причине.
Что еще могло заставить его нервничать рядом со мной, как не сердечное признание?
Скрестив ноги и сев прямо, я говорю:
– Давай уже, колись. У меня не так много времени.
Он прикрывает нос и рот сложенными ладонями,