P.S. I Miss You. Я по тебе скучаю. Уинтер Реншоу
что насчет этого? – спрашиваю я, моргая, чтобы скрыть жгучий стыд во взгляде.
– Мел, я всегда мечтал сделать ее успешной, – говорит он. – В смысле, коммерчески успешной.
Я поднимаю брови. Для меня это новость.
Он всегда был сторонником любительской сцены и противником больших музыкальных корпораций, которые контролировали каждую песню, исполнявшуюся в Америке по радио.
– Правда? – Я склоняю голову, уткнувшись подбородком в грудь. – Ведь ты всегда говорил…
– Я знаю, что именно я всегда говорил, – обрывает он меня. – Но чем больше я об этом размышлял, тем сильнее мне казалось… я просто хочу, чтобы мои песни услышало как можно больше народа. И дело даже не в том, чтобы стать знаменитым и заработать деньги, ты же знаешь, я за всем этим не гонюсь. Я просто хочу, чтобы люди знали мои песни. Вот и все.
Я сглатываю комок в горле и смотрю на камин в углу, над которым на полке валяется пустая смятая банка из-под «Old Milwaukee» – любимого напитка Ника, – а рядом с ней притулилось что-то вроде скомканного кружевного лифчика.
Видимо, когда Ник убирался, он кое о чем забыл…
– Ладно, так что ты пытаешься сказать мне? – спрашиваю я, прищурившись.
– Мы подписали контракт… – Губы его растягиваются так широко, что выражение лица становится совершенно безумным. – …И мало того, мы отправляемся в тур вместе с «Maroon 5».
Я изо всех сил пытаюсь сдержать глубокое недоверие и не дать этому чувству отразиться на моем лице, но что-то подсказывает мне, что моя попытка тщетна. Ник всматривается в меня, ловит мой взгляд, и его безумная улыбка угасает.
– Ты же ненавидишь «Maroon 5», – замечаю я.
– Я когда-то ненавидел «Maroon 5», – поправляет он. – Как бы то ни было, у них буквально в последнюю минуту полетели кувырком все планы, поэтому они ухватились за нас. Мы отбываем на следующей неделе.
– На следующей неделе? И надолго?
– На полгода. – Он стискивает намозоленные о струны гитары ладони. – Полгода в поездке с одним из самых крупных музыкальных коллективов в Северной Америке!
Он так громко произносит последнюю фразу, словно сам не может во все это поверить.
Как и я.
– Ух ты, Ник… это… это круто. Ты был прав. Это очень важные новости, – говорю я. Мне кажется, что все во мне медленно замирает. Мой голос. Мое сердце. Моя надежда. – Я рада за тебя.
Я обнимаю его, вдыхаю его запах и крепко сжимаю руки. Внутри у меня все ноет и завязывается в узел. Это не поддающееся описанию чувство, которое охватывает тебя, когда ты понимаешь, что что-то вот-вот изменится и жизнь уже никогда не будет прежней.
Но я сказала правду. Я рада за него. Я понятия не имела, что он хотел именно этого, но теперь, когда он поделился со мной такими известиями, я действительно за него рада. Он мой лучший друг, самый давний мой друг, и я хочу лишь, чтобы он был счастлив.
И кроме того, он заслуживает этого.
Ник безумно талантлив.
Он пишет музыку.
Сочиняет стихи.
Поет.
Играет.
Работает музыкальным