По ту сторону окна. Анастасия Викторовна Кальян
было жарко, что-то булькало в кастрюльках на плите, а бабуля сосредоточенно резала овощи в большую миску. Едой пахло так многообещающе, что я резко почувствовала, насколько проголодалась. Угадав мой голод, бабушка сжалилась и поставила передо мной тарелку с кусочком приготовленного ею пирога. Я была готова поклясться, что вкуснее ничего не ела в своей жизни.
Пирог меня успокоил, больше не тянуло вытащить из холодильника первую попавшуюся кастрюлю и начать руками черпать ее содержимое. Так и видела, как бы бабушка причитала, а я бы рычала зверем. Папа прикрыл бы собой бабушку и маму и выкрикнул:
– Не делайте резких движений! Оно насытится и уйдет само!
Пока я улыбалась собственным мыслям, сидя на краюшке кресла, дабы не придавить спящего кота, папа притащил в дом двухметровую живую елку. Весь первый этаж сразу же пропах лесом. Когда споры о размещении дерева угасли, бабушка приволокла огромную коробку, доверху набитую украшениями. Здесь были чудные рыбки-прищепки пятидесятых годов, раритетные стеклянные шишки, уродливые снежинки, которые я в детстве вырезала из картона и такие же жуткие бусы из бумаги. А еще бантики, шарики, четыре гирлянды, из которых только одна работала, и много другого добра. Выбрав банты и пластиковые шарики, я стала усыпать ими елку.
– Софа, а что же ты шишки не вешаешь?
Я взглянула на кучку облезлых шишек из тонкого стекла.
– Они старые. Боюсь, кот их разобьет.
– Какой кот? Шишки вешай, они же должны быть.
– Железный аргумент, – оценила пробегавшая мимо мама.
Ель, наконец, приняла праздничный вид, и я отошла в сторону, гордо представляя свое творение на суд общественности.
– Я бы добавил красненького, – подал голос папа.
– Зачем? Тут все в синем цвете.
– А как же шишки? – не унималась бабушка.
– Отлично, получилось, Софи! Ничего больше добавлять не нужно, – поддержала меня мама. На том и разошлись.
Однако в течение вечера елка подрумянилась красными шарами, а затем тут и там вдруг выросли шишки. Таинственные силы решили вмешаться в мое творчество.
Я взялась было помогать бабушке накрывать на стол, но она отослала меня в комнату. Видимо, я больше мешала, чем помогала. Поднимаясь, услышала, как за неплотно прикрытой дверью разговаривают родители.
– Она опять! Опять! – восклицала мама.
– Успокойся. Ты себя накручиваешь, – отвечал папа вполголоса, и я представляла, как он обнимает ее за плечи, а на лице фирменное выражение «ребенок, не плачь».
– Не надо было приезжать!
– Надо, конечно. Мы давно хотели, и Софи тоже. Мама так нам рада! Все будет хорошо. Столько лет прошло.
– Прошло. Но кажется, будто только вчера мы…
– Тише, тише.
Добравшись до комнаты, я легла на кровать и уставилась в потолок. Знакомое чувство: родители обсуждают что-то, во что тебя посвящать не собираются. Тебе десять, а вовсе не восемнадцать.
Эта тема была табу. Видимо, родители думали, что