Сила. Наоми Алдерман
сестре Марии Игнасии в колено и говорит:
– Можно я останусь тут на всю жизнь?
Сестра Мария Игнасия гладит ее по голове и отвечает:
– Ну, тебе для этого придется стать монахиней. А вдруг ты захочешь другого? Мужа и детей, работу.
Алли думает: “Вот вечно они так. Никогда не хотят оставить насовсем. Твердят, что любят, но оставить не хотят”.
А голос говорит тихо-тихо: Дочь, если хочешь остаться – я могу устроить.
Алли отвечает голосу: Ты богоматерь Мария?
И голос говорит: Как тебе будет угодно, милая моя. На вкус, знаешь ли, и цвет.
Алли говорит: Но меня же никогда не хотят оставить. Остаться никогда нельзя.
А голос говорит: Если хочешь остаться, надо тут все прибрать к рукам. Придумай как. И не переживай – придумаешь.
Девочки дерутся понарошку, испытывают мастерство друг на друге. В воде, на земле насылают друг на друга легонькие разряды и дрожи. Алли в это время тоже тренируется, но она действует тоньше. Не хочет, чтоб они знали, как она умеет, – помнит то, что прочла про электрических угрей. Спустя долгое время научается посылать крохотные разряды, от которых у девочек дрыгается нога или рука.
– Ой! – говорит Саванна, когда у нее подскакивает плечо. – Мурашки напали!
– Хм, – говорит Виктория, когда Алли немножко взбалтывает ей мозг, – что-то голова болит. Все как-то… как-то путается.
– Епта! – кричит Эбигейл, когда у нее дергается коленка. – От воды ногу, епта, свело.
Большой силы тут не требуется, девочкам не больно. Они так и не узнают, что Алли стала как угри в аквариуме – держит голову над самой водой, распахнув глаза, не отводя взгляда.
Через несколько месяцев кое-кто заговаривает об уходе из монастыря. Тут до Алли – до Евы, даже наедине с собой она старается звать себя Евой – доходит, что у других тоже могут быть секреты, другие, может, тоже прячутся, ждут, когда схлынет.
Одна девочка – все зовут ее Горди, потому что фамилия Гордон – зовет Алли с собой.
– Мы в Балтимор, – говорит Горди. – У маминой родни там знакомые, они помогут обустроиться. – Она передергивает плечами. – Пошли с нами за компанию?
У Евы завелись друзья – Алли дружба никогда не давалась. Ева добра, и молчалива, и осторожна – Алли была ершиста и сложна.
Назад ей не вернуться – да и чего она там не видела? Впрочем, великой охоты на Алли не случится. Она теперь даже выглядит иначе – лицо похудело, вытянулось, сама выросла. Как раз то время, когда дети надевают взрослые лица. Можно пойти на север от Балтимора или в любой другой город в невесть какой глуши, устроиться официанткой. Пройдет три года – и в Джексонвилле ее не опознает никто. Или можно остаться здесь. Когда Горди говорит “Пошли”, Алли понимает, что хочет остаться. Здесь она счастлива, а с ней никогда такого не было.
Она подслушивает под дверьми и за углами. Не новая привычка. Ребенок под угрозой должен бдительнее смотреть за взрослыми, чем ребенок, которого холят и лелеют.
Так Алли слышит