Оазис человечности. Роман-притча. Марк Веро
предопределяет всю его жизнь. Квинт отдался в волю сил, ему неподвластных. С нечеловеческим усилием поднялся, последний раз бросил взгляд неимоверного внимания ко всему, словно собираясь навечно впитать в себя это утро, этот воздух, это дуновение ветерка, но главное – это нежное существо, преисполненное всего того, о чем можно было только мечтать смертному, не гневя богов. Он исчез так же, как и появился. И ничто не могло сказать, было ли это на самом деле, или это, может, был лишь тревожный сон, навеянный вчерашним неспокойным днем.
Холод… Холод проникал сквозь полуоткрытое окно, будоражил мысли, как полуобнаженная женщина: сковывая робкого, вознося мечтателя, вдохновляя поэта. Холод проникающий, торжествующий, но вместе с тем отмеченный какой-то неведомой грозной силой, навевающей размышления о смерти.
Аврора всегда была деятельной особой и никогда не брезговала претворять в действительность любую свою мысль, что проблескивала у нее в голове, проносилась яркою звездою и скрывалась за серыми тучами привычного. Принять окончательное решение было делом нескольких мгновений: надо действовать и действовать бесповоротно, быстро и без промедления. Каждая секунда все отдаляла и отдаляла Квинта от дома в неведомом направлении: он всегда исчезал так же таинственно, как и появлялся. Долго думать, взвешивать все последствия своих действий было некогда. Нужно сделать выбор. И она его сделала. Победило сердце.
Молодая патрицианка накинула легкий плащ и проворно, по-мальчишески, чего нельзя было ожидать от такой знатной красавицы, спустилась со второго этажа, спрыгнула на устланную зимними цветами землю сада. Ловко обежав все деревья, она вынырнула из растительной чащи, оказавшись недалеко от дома слуг, что следили за состоянием сада и поддерживали его в прекрасном виде – хозяйский глаз любил ухоженность и красоту, а для этого приходилось долго трудиться. Крошечный огонек горел в одном из окон, но сейчас Аврора едва обратила на это внимание. Она вся была поглощена поиском той знакомой еще с детства потайной двери в цветочной стене. Всю стену увил плющ и побеги винограда, которые даже в эту пору года представляли собой красивое зрелище для глаза, но любоваться некогда: надо было найти выход, время стремительно уходило, а вместе с ним – и Квинт. И она может его больше никогда не увидеть! Не услышать звука его голоса, его речей, не увидеть больше его глаз, кудрей, носа – нет, это было недопустимо.
Время быстро бежало, как испуганная охотником лань, но Аврора была еще резвее: нащупав нужный рычаг, она надавила на него, может, даже слишком усердно – он поддавался и легкому нажиму, но нетерпеливость характера давала о себе знать. Дверь приоткрылась, стала видна мощенная камнями уличная дорога. Вскоре вся она покроется ступнями бесчисленных ног, и эти камни будут отражать звуки десятков разных языков и наречий, но это будет много позже, не сейчас. Она юркнула в полуоткрытую дверь, даже не побеспокоившись