Удовольствие есть наказание. Валерий Александрович Грушницкий
вдохновлены всякие влюбчивые мальчики, впервые почувствовавшие свою любовь в лёгких объятиях.
Глаза его были веселы, словно солнышко на небе, а сердечко билось так, что не было слышно тишины.
В такие минуты счастья хочется лишь вдыхать воздух и мечтать о своём счастливом будущем.
В жизни таких моментов будет много, жаль, что мы не знаем, что их в самом деле будет много. В наших головах зреет мысль, будто наша любовь есть нечто одноразовое, и поэтому надо цепляться не за первого встречного. Уверяю вас, друзья мои, чувство это многоразовое. В этом и есть сущность испытания любви. Человеку нужно сделать выбор, когда перед ним имеется несколько вариантов, пред которыми он одинаково виноват в своей неспособности сдержать такое сладкое чувство как любовь.
Впрочем, мне отчего-то кажется, что мои герои испытывают пародии на эту самую любовь.
Но, вероятно, меня просто мучает зависть. Рельса бежал к себе домой, а прибежал к ней, к Элис.
Что бы ни случилось, ему казалось, что только в этом доме существовала защита от всего внешнего мира. Всё в порядке было в его голове – ни одна мысль не спуталась, лишь зрело признание в чувствах. В нраве Рельсы начало просыпаться нечто хулиганское, что могло зацепить душеньку молодой Элис. Только это ему нужно было в данный момент. Ничего не возникало пред его глазами, как это миленькое личико с этими пухлыми губками, со светло-тёмными глазками. Ему всё представлялись эти губки на его губах, то на прочих клеточках этого сжатого, как изюм, тела. Будто в этих чувствах отсутствовало само понятие инициативы – лишь пародия, исходившая то от одного, то от другой. Как дождь капает на сухую землю своими живительными крупицами воды, так и Элис одна давала надежду Рельсе на дальнейшее существование в этом бесчувственном мире, где только разве и есть место для физических нужд, которые готовы удовлетвориться.
Чувства же, высокие и непонятные, никому и не были нужны. Как и Элис. Ей ведь и вправду неведомо было, что такое любовь. Ей знакомы были привязанность, связь, влюблённость, но никогда не было этого высокого ощущения.
Такого ощущения, будто стараешься улететь далеко-далеко отсюда.
Ведь только здесь можно не любить. И до сих пор в мыслях у этой девчонки не укоренились представления о высоком, ибо не до этого было. Дело было лишь до удовлетворения своих грязных, низменных, я бы даже сказал "животных" потребностей.
В сущности, ведь Элис этого и не надо было.
Ей нужна была ласка, а не все последствия, вытекающие из неё. Но ждать Элис не хотелось – у всех в её классе с пятнадцати лет начинали появляться парни, и ей тоже захотелось вкусить эту сладость, растягивающуюся обычно на месяца два. Боль от отсутствия парня возвращалась к ней день за днём. Но всё изменилось с того момента, как её собственное тело стало любо самой Элис.
И эти тёмные волосы с рыжиной, и эта ключица, высовывающаяся из-под топика, и эти малые упругие груди, и в особенности эти мужские икры с ягодицами.
Разбитое от отсутствия любви сердце начало собираться воедино. Она об этом не думала.