Берегиня Чёрной Поляны. Екатерина Эдуардовна Галиева
коньком, что-то не получилось и с моллюском. Это не та ракушка. Ты не учишь биологию?
– Учу.
– Учи усердней. Это видишь ли – залог успеха. На сегодня всё. Ступай к Мадам Ларисе. Я напишу ей, чтобы она сделала тебе коктейль. Восстановишь силы, и продолжим завтра.
– Значит, я останусь в лазарете?
– На мой взгляд, в этом особой нет нужды, но если она так решит, то, разумеется, останешься. Учебники и платье тебе принесут.
Майя аккуратно убрала всё на столе и нерешительно направилась к помосту в центре комнаты, который связан был порталом с серым шкафом.
– Постой, возьми записку. – Мелюзина помахала тоненьким листком бумаги, чтобы чернила высохли быстрей, и протянула её Майе. – Ты, правда, молодец сегодня. У тебя почти всё получилось. Завтра я надеюсь видеть тебя в лучшей форме. Посмотри описания всех основных ингредиентов. Хорошо, конечно, было бы потрогать и понюхать их, но это не сегодня.
Фейри вытащила ключ, и первая ступила на помост. Взяв Майю за руку, она открыла переход, затем и дверцу шкафа.
– Ты найдёшь сама дорогу или проводить?
– Я наверно справлюсь. До свидания, Мадам, – водяница присела в книксене.
– До завтра. Жду тебя здесь в тоже время. И будь любезна, приходи одна.
Дверь шкафа тихо затворилась. Майя, тяжело вздохнув, покинула учительскую и побрела в больничное крыло. На почтительном расстоянии от неё следовал старенький замшелый краб.
Глава 7
Реальность
«Кто бы мог подумать, что езда на лошади столь утомительна», – мрачно думал я, сидя в сумке, притороченной к седлу Карлуши. – «Если б раньше знал, так нипочём бы не стал упрашивать деда взять меня с собой в Ольховку к этому нотариусу. Пусть бы без меня сделку заключали».
Проглотив подкатившийся к горлу горький комок, я попробовал улечься поудобнее. Не тут-то было. Сумка, а вернее вещмешок армейский деда явно был не приспособлен для комфортной перевозки благородных домашних животных. Как я ни крутился, лапы всё равно оказывались выше головы, в бок больно упиралась лука седла, застарелый запах табака терзал мой нежный нос. Я держался из последних сил, чтобы не заорать и не вцепиться в бок коняги. Разумом я понимал, что Карлуша ну ни в чём не виноват, но вот инстинкты мои восставали против столь пренебрежительного отношения к моей персоне.
Наконец, не выдержав, я высунул наружу морду. Каково же было моё удивление, когда вместо оживлённых улиц моим глазам явился утопающий в сугробах зимний лес. Причём как раз та часть его, что была мной вдоль и поперек излазана и избегана.
– Это что такая шутка? – обратился я, почти рыдая, к Егору Гавриловичу. – Мы, что целый час по кругу ездим?
Дед покрепче взял поводья и ответил мне с ленцой:
– А с чего ты взял?
– Как с чего? – я принялся карабкаться наружу из мешка. – Едем, едем, а никак на место не приедем!
– Эк, ты, братец, совсем избаловался, – засмеялся дед, – Всё бы тебе прыг-скок легкоступом