Vox Humana. Собрание стихотворений. Лидия Аверьянова

      На холмике стоит Свиносовхоз.

      Я провела там целых три недели.

      Там свиньи – вы таких еще не ели!

      Там поросята – как бутоны роз.

      Кирпичный дом – мишень для майских гроз —

      Как часовые, обступают ели —

      Во все глаза глаза мои глядели:

      Там худший боров лошадь перерос.

      Ах, знает бойня Мясокомбината,

      В каком Йоркшире эти поросята:

      Уже консервы покупаю я.

      Там боров Митька – что, вам правды мало? —

      Отлично нес бы к Риму Ганнибала.

      А если лгу я – значит, я – свинья.

      Ошибки былого. Зачеркнутый быт.

      И только сотрудники – живы.

      Здесь – мертвая тишь Центрархива.

      Обломы – шкафы. Мышью время бежит.

      Архивчиком был он. Внушительный вид

      С четвертого принял созыва.

      Веками он пух – и теперь он лежит.

      Тучнейший наш Архив Архивыч.

      Белее колчаковцев есть в нем листы.

      И дел полицейских мундиры чисты:

      Все в синие папки одеты.

      Меж венских двух стульев Тынянов сидит.

      Он нужные темы, как ус, теребит.

      А я – нумерую сонеты.

      Купались в молоке громоздкие царицы.

      Чтоб снизился объем, чтоб побелела грудь.

      Но, «в Бозе опочив», должно быть, в Млечный Путь

      Угодно им нырять… А может ангел мыться?

      Смолянки – далеко не красные девицы —

      Шептались меж собой – в чем их ошибок суть? —

      Что в город Бозу – рай, с дороги, завернуть:

      Что в Бозе сладкий сон всем трутням вечно снится.

      Огромный дортуар, где, сняв короны, спят

      Цари. И мирных снов не знавший каземат.

      Туристов табуны пасу я в этой «бозе».

      Приемля мой рассказ в весьма неполной дозе,

      Чуть слушают они, превозмогая сплин,

      Как заживо людей покоил равелин.

      Забытыми в глуши, опальными – что время? —

      Расстрелянными – им удел блаженный дан —

      Бездомными – их тьмы! – ты грозно правишь всеми.

      Прообраз всей Руси – несчастный Иоанн.

      Мы – узники, как ты. Мы свой гражданский сан

      Пятнали донельзя… вредительствами ль теми?

      На тучный чернозем зароненное семя,

      Мы Марксу предпочли порочный круг дворян.

      Пока фарфор шел в горн и Ломоносов пел —

      Один из всех ты был, царевич, не у дел:

      В глухой квадрат стены твои глаза смотрели.

      Мы можем говорить и думать о расстреле.

      Но, горше всех других, дана нам мысль одна:

      Что справится без нас огромная страна.

      Еще