Иосиф Сталин. Последняя загадка. Эдвард Радзинский
нарах только под утро. И мой короткий сон разрушил голос:
– Товарищ К-дзе… товарищ К-дзе!
Я никак не мог сообразить, где я? Я уже давно не был ни товарищем, ни К-дзе! Я был заключенный номер…
Но все это я понял потом… Тогда же в страхе вскочил. Надо мной склонился сам мордатый начальник лагеря.
Впоследствии, когда у нас с Берией возникли дружеские отношения, он рассказал мне, как все случилось. Коба вспомнил обо мне вскоре после Парада Победы…
На параде, когда он стоял на Мавзолее и маршировавшие по площади солдаты швыряли гитлеровские знамена к подножью Мавзолея (точнее, к его ногам), думаю… нет, уверен: захотелось ему, чтоб и я увидел его торжество. Ведь из той, из прежней жизни, у него остался, пожалуй, один я.
В то счастливое победное время Берия и Молотов были у него ночью на Ближней. Под утро, провожая гостей, Коба вдруг поинтересовался:
– Да, Лаврентий, все хочу спросить, а где наш Фудзи?
– В лагере, Иосиф Виссарионович, – оторопел Берия, который арестовал меня по его приказу!
– Не может быть! Кому в голову пришло это безобразие? Такой человек! Ай-ай! Разве можно так поступать со столь заслуженными людьми. Ты разберись и проследи, чтобы немедленно вернули моего друга Фудзи. – И добавил: – А жена его где?
– Она… тоже, Иосиф Виссарионович…
– В лагере?! – продолжал удивляться Хозяин. – Это надо срочно исправить, и накажи построже олухов, которые это сделали. Чтоб завтра оба были в Москве.
Берия рассказал мне, как, выйдя из кабинета, он долго матерно ругался.
Стоя надо мной, начальник лагеря сообщил испуганно:
– Только что звонил товарищ Берия. Вас срочно этапируют в Москву…
Я засмеялся и громко возблагодарил Его. Начальник в изумлении смотрел, как я… крестился и говорил молитву.
Меня везли в Москву в обычном купейном вагоне. С вокзала доставили прямо на нашу Лубянку.
Берия сидел за столом, когда меня ввели в кабинет.
– Садитесь, товарищ Фудзи, – произнес он, не поднимая головы от бумаг.
Я сел. В этот момент вошел офицер, и я тотчас по привычке вскочил, вытянулся. Берия усмехнулся:
– Неплохо выучили.
Офицер поставил передо мной поднос с виноградом и апельсинами с нашей маленькой Родины и ушел. В этот момент ввели ее…
Жена бросилась ко мне и, плача, стала… ощупывать меня. Мы обнимались и смешно ощупывали друг друга, будто не верили, что это мы. А потом вошла наша Сулико. И тогда мы оба заплакали. Мы обнимали ее, глупо плакали, потом смеялись. Я никогда не думал, что такое возможно, но мы совершенно забыли о хозяине кабинета. Однако он о себе напомнил, вернув нас в действительность:
– Если можно, товарищи… – (вновь «товарищи»!) – попрошу вас немного помолчать.
Поблескивая пенсне, Берия мрачно смотрел на нас.
Мы замолкли, он придвинул к себе телефон. Это был телефон с гербом – так называемая «вертушка». (Телефон для разговоров руководства страны. Их создал обожавший секретность Ильич.