Крещение Руси: мифы и реальность. Иоанн Курмояров
при изучении тех или иных социо-культурных феноменов прошлого) сегодня, в научных кругах, предъявляются серьезные претензии. К примеру, с точки зрения этой материалистической модели невозможно решить так называемый «парадокс китайской комнаты»[133], как, впрочем, и невозможно раскрыть тайну человеческой личности:
«Ну нет в марксизме терминов для самопознания человека…, – пишет известный православный богослов диакон А. Кураев. – Базовые определения (марксизма, – прим. автора) звучат так: «Душа – это сложный комплекс эмоциональных реакций на окружающий мир». «Мысль – это всегда отражение материального мира». Это определения через проявления, через действия. Но где же субъект этих действий? Кто «отражает»? Кто «реагирует»? Этакая улыбка Чеширского кота: улыбка есть, а кота нету!.. «Я мыслю – следовательно, я существую». Кант эту тайну моего существования, мою несводимость к моим же действиям и проявлениям назвал «вещью в себе». Ну, не равен я тем клавишам, на которые сейчас нажимаю в моем компьютере! И вообще, не хочу я быть «совокупностью общественных отношений» и «отражением материального мира»! Я могу творить эти «отражения» и менять материальный мир. А материализм, растворяя меня в мире природного детерминизма, не может объяснить мне, отчего же я столь творчески не похож на слепой и бездумный мир, порождением и частью которого якобы являюсь. На удивительный вопрос людей: «Что же еще нам может быть дано знать, кроме всей совокупности объектов нашего познания?» – есть простой и совершенно самоочевидный ответ: за пределами мира объектов знания остается по крайней мере сам умственный взор, на него направленный. «Я не могу встретить мое я (как объект познания) по той простой причине, что оно есть тот, кто встречает все остальное. Это похоже на то, как иногда человек ищет в комнате очки, сквозь которые смотрит; он их не видит, потому что видит сквозь них. Самое больше открытие, которое может сделать человек, – это открытие своей собственной души», – справедливо пишет Семен Франк»[134].
В-пятых, само устроение нашего сознания с точки зрения эволюционной теории выглядит несколько странным, т. к., согласно данным науки, развитие человеческого мозга закончилось более 100 тыс. лет назад, т. е. уже тогда человек обладал фактически таким же мозгом, как и современные люди (в частности этот мозг был уже тогда способен решать уравнения высшей математики и т. д.), и с точки зрения этого факта невозможно объяснить, каким образом в процессе эволюции 100 тыс. лет назад в человеческом мозге закрепилась совершенно не нужная ему тогда функция (пригодившаяся 100 тыс. лет спустя)? Ведь, как известно, в процессе эволюции ненужные признаки не закрепляются. В этом смысле вполне логичным звучит вопрос заданный Ч. Дарвину одним из его друзей: «А зачем обезьяне мозг философа?»
И действительно: «Если мозг – компьютер, возникает вопрос: а кто его запрограммировал? Обычный ответ на этот вопрос: эволюционная необходимость отточила нейронные процессы для того, чтобы они отвечали требованиям
«Еще один аргумент в защиту утверждения об ограниченном характере компьютерной модели – философское высказывание Серла о китайской комнате. Вы сидите в запертом помещении. Через решетку люди подают вам кусочки бумаги с написанными на них иероглифами. Вы находите соответствующие иероглифы в большой книге, которую вам дали, и срисовываете соседние с ними иероглифы. То, что вы нарисовали, вы протягиваете сквозь другую решетку. Вы не имеет никакого представления о том, что происходит, но на самом деле, те иероглифы, которые вы получаете, – это вопросы на китайском, а то, что вы срисовываете, – осмысленные ответы на них. Таким образом, понимание того, что происходит, содержится не у вас в голове (в компьютерном процессоре) и не в большой книге (программе). Пониманием происходящего владеет только автор этой книги. Компьютер может оперировать синтаксисом, но не семантикой, он может следовать заложенным в него грамматическим правилам, но ему недоступен смысл. А ведь понимание фундаментально для человеческого мышления. Это утверждение также вызвало горячие споры, но и Серл удерживает свои позиции. Одна из характеристик компьютерных программ – то, что они могут работать на любом пригодном носителе (силиконовые чипы, или искусная система трубопроводов и шлюзов, или еще что-нибудь). Если люди все-таки не «компьютеры из мяса», возможно, причина этого нечто специфическое в самом этом «мясе»? (Джон Полкинхорн. Наука и богословие. Введение. Библейско-Богословский институт св. Апостола Андрея. Москва. 2004 г. С.70)
Диакон Андрей Кураев. Диспут с атеистом. Издание Сретенского монастыря. Москва. 2007 г. С. 172–174.