Косыгин. Вызов премьера (сборник). Николай Байбаков
раньше вообще не было на предприятиях, – экономистов, владеющих математическими методами планирования и программирования, коммерческих директоров, да и просто молодежь, не обремененную прежним «антиопытом» управления хозяйством.
Мирон Владимирович так говорил мне, объясняя свой «детский сад» в управлении:
– Человека в десять раз проще научить, чем переучивать. У моих ребят мозги свежие – сами соображают, не ждут команд да инструкций…
Но в стране практически на всех уровнях управления, от которых сколько-нибудь могло зависеть дело, прочно «окопались» бессменные руководители с тридцати-, сорокалетним партийным стажем. Их просто невозможно было спихнуть со знаменитой «номенклатурной орбиты», сколько ни честили ее критики и фельетонисты. Самый серьезный провал работы грозил «номенклатурной единице» лишь переброской с одного объекта на другой. Реформа, к сожалению, никого из них не лишила права на «руководящее кресло».
Вторая пятилетка реформы совпала с серией семидесятилетних юбилеев членов Политбюро, министров и иных крупных государственных деятелей. Страна с растерянностью и изумлением наблюдала по телевидению затянувшийся жутковатый фарс: «бессмертные» старцы трясущимися руками вешали друг другу на лацканы пиджаков Звезды Героев, уверяя себя и всю страну, что семьдесят – это средний возраст, расцвет творческих сил. И эти силы они торжественно клялись и в будущем без остатка отдавать на пользу отечества и благо народа. Следующую пятилетку этот самый народ метко окрестил «пятилеткой генеральных похорон» – Брежнев, Андропов, Черненко… Они правили страной, как говорили остряки, «не приходя в сознание».
И не было, как принято считать сейчас, никакого периода, или эпохи, «застоя» – страна стремительно катилась вспять, проигрывая уже не только Западу, но и самой себе и в темпах развития, и в уровне жизни. В экономике это был период ликвидации последствий реформы, возврата к привычной системе команды, мелочной опеки, регламентации каждого шага предприятий. Снова торжествовали знакомые и милые сердцу «бессмертных» методы управления хозяйством. На авансцену выходили стройки века. БАМ, каналы, поворот северных рек должны были увековечить память Леонида Ильича и иже с ним, а заодно и окончательно изувечить экономику. От полной нищеты и краха страну уже тогда удерживали лишь новые месторождения нефти и золота, нещадная эксплуатация национальных ресурсов.
Минимум два поколения, которые могли и должны были поднять страну на новые ступени развития и удержать ее в общем ритме научно-технического прогресса, оказались отлученными от управления вообще, не смогли реализовать себя, свои возможности. Крах реформы заставил многих искать эти возможности за пределами страны.
Понимал ли все это Косыгин? Уверен, что понимал. Впрочем, как понимал и то, что бессилен что-либо сделать, не в состоянии противостоять этому движению вспять. Видел он, разумеется, и то, что хуже всего пришлось тем,