Не покидай меня. Седа Манвеловна Партизпанян
будто здесь играл огромную роль юношеский максимализм. Но смотря, как преодолевая себя с каждым движением все больше, девушка приближалась к сокровенному месту ее таких же беззащитных, ранимых мыслей и слов, Пьер начинал видеть в ней все более нового, другого человека. И теперь желал узнать его до конца.
Француженка остановилась около огромной приоткрытой двери. Они оба встали, как вкопанные, часто дыша и стараясь всеми силами успокоить дыхание и настолько участившийся пульс. Взглянув на Пьера самым острым взглядом, на который девушка только способна, она все же зашла внутрь, и он последовал за ней.
Тишина в городе не могла сравниться с тишиной, царившей здесь. Прохлада повеяла так же неожиданно, как настигла темнота, и лишь пара лучей смогла проникнуть сквозь небольшие отверстия в твердых, каменных, толстых стенах. По обе стороны расположились многочисленные сидения, пустующие и кажущиеся весьма одинокими. Церковь была пустой. Не было ни души или, по крайней мере, ни одного человека. В самом конце стоял четырехконечный крест. В сравнении с крестами на кладбищах, Пьеру этот показался намного более угнетающим, пока Роза искала в его геометрических прямых изгибах свою потерянную правду. Но может правда и не была никогда потеряна, ведь ее просто никогда и не существовало?
Медленно пройдя вперед, тихо передвигаясь на балетках, девушка опустилась на одно из сидений. Молодой человек оказался рядом с ней, ощущая странное, необычное волнение, разливающееся по всему телу, словно он оказался оголенным перед огромной толпой народа.
– Вы никогда не молились прежде? – она шепчет это настолько тихо, что парню приходится напрячь весь организм, чтобы расслышать ее вопрос. Отрицательно покачав головой, он заостряет внимание на старом органе, расположившемся неподалеку от креста. Искусно выполненный из темного дерева, он стоял одиноко, лишь ожидая своего звездного часа. – Все, что нужно – лишь закрыть глаза и мысленно говорить. Или шепотом.
– Но что говорить? – в сфере веры и религии Пьер чувствовал себя первоклассником, которому неизвестна даже таблица умножения. Но стыд, которого он напряженно ожидал, не возник. Девушка лишь обыденно положила сумку около себя и повернула голову к молодому человеку.
– Все, что хочется. Все, что на душе.
Они погружаются в бесконечную тьму, практически одновременно закрыв глаза. Роза будто пытается найти маму в своих же мыслях, все ее слова Богу на самом деле слова своей маме. Ее поиски закончатся лишь тогда, когда она позволит себе осознать и принять – ее больше нет, ее никто и ничто не вернет, и эта молитва – спасение не матери, а себя. Пьер зажмуривает глаза практически до боли, будто ожидая удара, сжав руки в кулаки и позволяя ногтям впиться в нежную кожу. Но удара не следует. Ведь он даже не произносит ничего в уме, забывает все слова, теряет все мысли. Сердце говорит за себя, когда сам человек молчит. Но никто не слышит.
Молодой человек шикнул, почувствовав сильную боль