Не покидай меня. Седа Манвеловна Партизпанян
глазами, и чуть хмурится. Француженка не замечает этого, задумавшись о его словах, но думать о смерти в ее цитадели ей не хочется, поэтому она отрывается с сиденья. Мужчина поднимает на нее глаза.
– Мне все же нужно посетить мистера Бернара. Но, как бы нелепо это не звучало, жизнь, кажется, снова найдет способ вновь столкнуть нас. В крайнем случае, театр является эпицентром моей жизни. Так что туда я прихожу особенно часто. Ну или вы можете проследить за мной. – девушка хитро щурит глаза, наклонив голову в бок. – Должна ли я добавлять слово «снова»?
Она издает смешок, разглядывая молодого человека. Он же встает, выдохнув так просто, будто веря каждому слово знакомой. Ему сложно прощаться с ней, но он протягивает руку, и незаметная прозрачная улыбка застывает на его беззаботном лишь в этот миг лице, когда он ощущает касание ее ладони и нежных пальцев. Она оставляет его в пустой церкви, наполненной лишь ароматом веры.
Пьер остается, словно брошенный ребенок, стоять внутри церкви. Среди пустых сидений и с таким же пустым сердцем он застывает, не понимая, что делать дальше. В мыслях крутится лишь план побега, но молодой человек стоит крепко, зацепившись за последние частицы желания поверить хоть во что-то большее, чем он сам. Хоть вера в себя сломилась давно. Еле переплетая ноги, он, как падший ангел, подходит к кресту и опускает глаза. Крест молчит, как и молчал всю жизнь. Парень беззащитно глубоко вздыхает, будто это последний раз, когда он может позволить себе вздохнуть полной грудью.
– Хоть ты сможешь ответить мне? – раздается в пустом помещении, эхом отталкиваясь от стен. Эти слова сказаны с абсолютно неприсущей Пьеру робостью. – Кто-либо, кто бы ты ни был, существуешь ты или нет, можешь хотя бы ты ответить мне? Можешь?
Пустота ответила терпеливо. Но в Пьере терпение кончалось, как воздух. Претензия застыла комом в его горле и вливалась черными чернилами в его глаза, темнеющие от злости и обиды. Он стоял перед крестом как перед отцом, отобравшим у него игрушку.
– Если человек в конце концов умирает, зачем ему жить эту огромную, полную боли, ненависти, страданий, потерь жизнь? Зачем? Зачем просыпаться утром с надеждой, а потом жить с несбывшимися мечтами, зачем желать богатство и быть бедным в душе? Я не могу понять, не понимаю, я глупец или вся твоя система – одна большая ошибка?!
Поспешно убрав лишь еще появляющиеся слезы на глазах, Пьер поднял голову к потолку, мысленно прокручивая свой крик. В нем смешались все чувства, все воспоминания слились воедино, и он, хоть и бесконечно жестоко и болезненно заставив себя найти хоть один момент жизни, когда Бог существовал в его жизни, не смог вспомнить ни единого. Он боялся Бога как огня. Хоть сгореть заживо для него было проще, чем поверить в столь огромную силу и значимый символ.
– Они верят тебе, но стоишь ли ты того, чтобы тебе верить?
Шепот звучит необычайно тихо из его уст. Он приподнимает одну бровь, направляя свой абсолютно пустой взгляд на икону, боясь показать хоть одну единственную эмоцию, которая бы раскрыла его.
– Если ты слышишь меня, то знаешь,