Элен и Мистер Потрясение. Александр Дего
по мостовой, сжав ручку пружинистого чемодана, послушно катившегося за мной. Воздух быстро стал пряным, впитав аромат спелых абрикосов, только что выложенных на прилавки.
––
Буцефа́л – кличка любимого коня Александра Македонского. История гласит, что Александр Македонский в возрасте 10 лет (по Плутарху, 33:6) стал единственным человеком, которому покорился своенравный 11-летний конь. Этого коня предложил македонскому царю Филиппу II торговец из Фессалии Филоник за 13 талантов (примерно 340 кг серебра), что было огромной суммой в те времена. Поскольку никто не мог обуздать строптивое животное, царь отказался было от покупки, но Александр пообещал заплатить за жеребца, если не сможет укротить того.
Во мне поселилась вера, что, услышав этот сладкий запах в будущем, я перенесусь обратно в свое первое, незабываемое утро в Тонтескье. Убрав наушники, я старалась запомнить каждый звук, просыпающегося города. Это крохотный островок спокойствия пленил меня все больше и больше. По всюду царило умиротворение и гармония. Вдали на якоре дремал трансатлантический гиганта, почти у самого носа мельтешили разноцветные ставни домов, а на ступенях, ведущих к узеньким дверям жилых подъездов, рос зеленый газон и толпились впритык глиняные горшки с желтыми цветами. Пышные кроны деревьев скрывали жителей верхних этажей, вышедших на балконы, чтобы выпить чашечку эспрессо и выкурить такую вредную и такую нужную утреннюю сигарету. Ласточки приветливо чирикали в своих гнездах, разбросанных у коньков крыш, а крохотные грузовички с металлическими будками деловито сновали взад-вперед, развозя свежий хлеб и прочую выпечку. Пахло кофе, фруктами и сливочными круассанами, а моя голова шла кругом от такой безудержно лиричной красоты.
– Мадемуазель, вы взволновала меня сильнее, чем это прекрасное утро, – донеслось откуда-то сверху.
– Мсье, поверьте волноваться до девяти утра вредно для здоровья, заварите травяной чай и взгляните на небо, оно куда интереснее людей, – ответив первое, что пришло в голову, самоуверенному голосу с балкона, я повернула за угол и очутилась на широкой, залитой солнцем, почти безлюдной набережной, вдоль которой выстроились трех и пяти этажные здания, нижние этажи которых, занимали: небольшие магазинчики с местными деликатесами, багетные мастерские, художественные салоны, книжные лавки с красиво украшенными витринами, и ресторанчики, с уютными зелеными террасами. Рыбацкие лодки, пришвартованные стройными рядами, восторженно подпрыгивали на волнах, пробуждающегося моря и, по-дружески терлись боками, приветствуя друг друга, как французы приветствуют друг друга поцелуями. Звуки поездов-путешественников постепенно утихли, а на замену им пришли крики вечно торопливых чаек. Слева у железных ворот из старенького «Ситроена» разгружали свежую рыбу. Поодаль загорелый мальчик в смешном зеленом шлеме и мешковатой майке, обложенный ящиками с овощами, прикорнул на руле своего мотороллера, пока хозяин кафе отбирал лучшие томаты для своего