Записки военного врача. Анатолий Ефимович Комаристов
где на другой стороне оврага рос кориандр. Такое событие в нашем городе случилось впервые, и все пацаны со всей округи через некоторое время были у самолета. Летчик и врач ушли в больницу, оставив охранять самолет медсестру. Она разрешала нам прикасаться к самолету. Показала на фюзеляже много заклеенных брезентом дырок. У-2 участвовал в боях. Разрешила кому-то из ребят встать на крыло и заглянуть в кабину – другому потрогать пропеллер. Но в кабину никого не пустила. Через некоторое время принесли раненого, пристегнули к носилкам и самолет улетел в сторону Белгорода.
Я больше пишу о себе и друзьях, а о сестре очень мало. Маленькая сестренка сидела с бабушкой, соседями в доме или в погребе. Как погреб мог нас спасти, я до сих пор не понимаю – мелкий, накрытый тонкими бревнами. Там постоянно горел «каганец». Чадил он ужасно. Валя вела себя мужественно, практически не плакала, не капризничала, ничего не требовала. Ей исполнилось восемь лет. Играла она только с тряпичной куклой.
Как мы питались тогда, я уже толком и не помню. Ели щи из крапивы, картофельных очисток, щавеля, еще какой-то травы. Тогда я впервые попробовал жареную на палочке ворону, которую нам удалось убить. Дело прошлое, но лазили и по чужим огородам, подкапывали картошку, которую потом пекли на костре в овраге. Ели без соли. Иногда я что-то приносил сестре.
Высшим лакомством был кусок жмыха или «макуха». Я принес его с маслозавода. Жмых – это прессованные в виде тяжелого круга семечки, шелуха или лузга с остатками подсолнечного масла. До войны его добавляли в корм свиньям. «Макуху» можно было сосать полдня, но чувства насыщения не было. Спасала сахарная свекла, которую пекли в печи, лепешки, пшенная каша с тыквой, остатки выкопанной из ямы картошки, которую оставляли на весну для посева, немного муки. Полки в магазинах были пустые. Мы ходили голодные, немытые, обросшие.
Тёте Кате кто-то за пошитые бурки (в селах многие носили лапти) сделал «крупорушку», на которой мы добывали что-то похожее на муку. Наверное, у первобытных людей крупорушки были более совершенные. Наш «агрегат» состоял из двух кругляков, отпиленных от толстого дерева. Кругляки были обиты жестью с небольшими дырочками, пробитыми гвоздем. Кругляки соединялись болтом. Сверху в совок сыпалось зерно или кукуруза. На верхнем кругляке была приделана ручка, которую мы вращали. Зерно перетиралось, и мука сыпалась через совочек на нижнем кругляке.
Иметь такую ручную мельницу считалось богатством. Мы дружно крутили на этой мельнице кукурузу и лакомились мамалыгой без масла.
…Раньше тёти говорили, что наказание отец отбывал в поселке Березники Пермского края и, якобы, работал в шахте, на каких-то вредных рудниках.