Замена объекта. Александра Маринина
того, я понимаю, что ей действительно нужно мое внимание и сочувствие, и я не могу и не хочу ей в этом отказывать. Мама преданно служит отцу с самого начала его певческой карьеры, они познакомились, когда он учился в консерватории на вокальном отделении, а она – в Гнесинке по классу фортепиано. Мама стала папиным личным концертмейстером, он всю жизнь репетирует только с ней, она ездит с ним на гастроли, следит за его здоровьем, питанием и комфортом, сходит с ума при малейших признаках простуды у знаменитого Владимира Дорошина, а уж если у него бессонница, тахикардия, насморк или, не дай бог, расстройство желудка, да еще в день спектакля, то это уже не просто кошмар, а Кошмар с большой буквы, или Кошмарище. А сегодня все-таки не рядовой спектакль, а премьера, оперный театр решил поставить «Трубадура» Верди, папа поет в нем партию графа ди Луны, поэтому все, что происходит с обожаемым кумиром, приобретает в маминых глазах масштабы уже не Кошмарища, а Кошмарного Ужаса. Я внимательно слежу за тем, как на страницах романа молодой неопытный адвокат пытается бороться с мощной страховой компанией, незаконно отказавшей смертельно больному юноше в выплате страховки, и при этом слушаю, как плохо папа спал сегодня ночью, и как он два раза вставал и пил чай на кухне, и что он не в настроении и не в голосе, и как мама десять раз принимала сердечные лекарства, и как у нее все валится из рук, и как она предложила папе проиграть всю его партию, он любит в день спектакля мысленно пропеть то, что ему предстоит озвучить вечером, это помогает ему настроиться, так вот, мама села к роялю и не смогла сыграть простейший аккомпанемент, потому что у нее дрожат руки. Все было давно знакомо и вполне ожидаемо, но все равно это ведь мои родители, которых я нежно люблю и которым нужна моя поддержка.
Описание Кошмарного Ужаса подошло к концу и уступило место вопросам чисто практическим.
– Ты проверил смокинг? Он в порядке?
Я заверил маму, что смокинг в идеальном состоянии и ей не будет за меня стыдно. Это было традицией, ломать которую мне и в голову не приходило. В детстве и юности на папины спектакли я ходил в наглаженных костюмчиках и при галстучках, а лет с двадцати по настоянию матушки перешел на смокинг. Надо заметить, такой порядок мне нравился, смокинг сидел на мне хорошо, и с одетой в вечернее платье мамулей мы смотрелись весьма и весьма…
– Ты говорил сегодня со Светочкой? Они с Борей придут на спектакль?
Господи, да кто ж может это знать? Ни Светка, ни я, ни сам Борис не можем гарантировать, что он куда-то сможет прийти сегодня вечером. Да что там вечером, неизвестно, что будет через час. Но маме я это объяснить не могу, не имею права, дал слово.
Я подробно отчитался о том, как накануне встречался с четой Безрядиных, передал им пригласительные билеты и выслушал их заверения в том, что они всенепременно будут-с. Для моей мамы самое лучшее лекарство в минуты Кошмарного Ужаса – это чье-то сочувствие плюс детальный неторопливый рассказ. Она слушает и как-то успокаивается. Ну в самом деле, сын при смокинге, друзья собираются прийти на спектакль, значит, мир пока еще не рухнул