Кошка Фрося и другие животные (сборник). Мария Штейникова
– Купите мне в Свердловске сигарет, у нас таких нет.
Я говорю:
– Мы уже в Тагиле.
Она говорит:
– Блядь, ни о чем попросить нельзя. Ладно, жду.
Звонит Женька и говорит:
– Вы бабулечке еще ничего не брали? Я тут чуть курить не бросила. Она вчера ходила на «Рябину». В час ночи звонит таксист и просит забрать нашу бабулечку, так как он не нанимался бухих владычиц ворочать. Пока мы ее вчетвером выколупывали из такси, существенно пополнил свой словарный запас весь двор. Так что коньяк будет – самый самолет.
Въезжаем в город, мама говорит:
– И надо заехать купить чего-нибудь безопасного на поесть. Мы ведь не собираемся обедать бабулечкиным. Валерка в прошлый раз поел – чуть не сдох, а Славка уже три года к ней со своими пельменями ездит. Не будем рисковать.
Приезжаем, бабулечка говорит:
– Вы надолго или пока лекарства не закончатся? Садитесь обедать.
Мы с мамой переглядываемся. Мама говорит:
– Мы тебе привезли банку красной икры.
Бабулечка на нас смотрит страдалицей, дескать, как же мы ей надоели со своей красной икрой.
– И коньяк, – выставляет мама главный козырь на стол.
Бабулечка расцветает и говорит:
– Да вы чо, девки, с ума сошли? Я же не пью сто лет! Но так и быть, давайте по писят. Марея, плесника бабулечке малеха.
Первый спуск
Кошка Фрося если не на «Бейлисе», то на прогреваниях. Лежит на моем ноутбуке и закрывает боками работу. Иногда отключается на одной какой-нибудь букве и спит на ней триста пятьдесят страниц. Вчера спьяну нашла мне приличный горнолыжный спуск в радиусе двадцати пяти км от дома. В наших-то подмосковьях. У Фроси самая красивая снаряга для стояния у глинтвейн-зоны. Надела горнолыжные трусы, уложила спортивный штопор, и мы поехали.
Приезжаем, а там канатная дорога. Фрося сразу прошла к глинтвейну, у них завязалась интересная беседа. Я в ужасе смотрела на мужа. В последний раз при сходе с канатки меня чуть не увезли на опознание. Губа распухла до Химок, один глаз смотрел на север, другой на юг, вся конфигурация лица напоминала Северную Америку. Я напрягла Калифорнию и выдавила слово, известное только в среде матерых русских эмигрантов. Такая вот история с географией. Специально обученные люди остановили канатку, когда я давала уже третий круг почета, потом полчаса отрывали от кресла. Канатная дорога приходила потом ко мне в кошмарах и говорила об органической химии голосом Ельцина.
Таки надо было ехать. Муж с почти сломанной ногой вызвался бежать снизу и говорить со мной, отвлекая от мыслей о скорой смерти. Кресло подкатило, поддало меня в попу, и я сразу же ею к нему присосалась. Намертво. Я еду, муж бежит снизу, Фрося общается с глинтвейном, лыжи новые, я еще молодая, в красивой шапке. Помирать жалко. Потом кусок жизни я не помню, а потом сразу на трассе. Она вся синяя, четыреста пятьдесят метров, перепад пятьдесят, с поворотом, и я седьмой раз на лыжах с адреналином в крови на пять социалистических революций. На пять с хвостиком.
Далее должен следовать видеоролик моего первого спуска с не учебной горки. Камера дрожит по понятным причинам. Фрося с глинтвейном снимали. Смотреть надо на гору и желтенькую точку («а не на овцу в черном справа», – голос Фроси), которая, приближаясь, притормаживает. Ибо думает, что Фрося совсем. Но потом точка видит, что кто-то просто балуется с цифровой техникой и ловко проезжает мимо. Точка также просит прощения за качество съемки.
Экономика должна быть экономной
Заправились до полного бака. Мама садится в машину, не спеша прикуривает сигарету и начинает рыться в бардачке. За нами очередь из пяти машин.
– Ты что ищешь?
– Карточку «Ауди» потеряла, у меня там пятипроцентная скидка на бензин.
– Мама, мы уже заправились.
– Я знаю, но нам надо начать экономить.
С трудом уговариваю ее отъехать.
– Тебе тоже надо начать экономить на ком-нибудь. Я уже экономлю на Пашке и Мишке.
– Я могу начать экономить на бабулечке и на ее коте. Кота можно сдавать в аренду, а бабулечку отправить куда-нибудь по военному контракту творить революцию. Роялти будут поступать мне на зарплатную карту.
– Почему это на твою карту? Бабулечка моя мама, поэтому я – первая очередь. Ладно. Поехали обедать. Ты заплатишь за нас своей кредиткой, потому что так незаметнее.
Отобедали в ресторане. Приезжаем к ней в офис, я говорю:
– Что это у тебя за гроб посреди офиса?
– Это не гроб, а детская кроватка из сосны в форме лодки. Краснодеревщик Павлов сдал на реализацию, он экономит. Вот ты бы купила своему ребенку такую кроватку?
– Ну, если бы была вампиром, то да.
Поехали к бабулечке. Она встречает нас на пороге при полном параде.
– Ты чего сегодня такая красивая?
– Игумновумерблинчикинаплите.
Игумнов