Пурпурный занавес. Всеволод Глуховцев
старый будильник – круглый, с механическим заводом и большой кнопкой отбоя наверху. Пора вставать – семь утра.
Николай сел на диване, руки дрожали. Он шершаво облизнул сухие губы.
Весело живётся, нечего сказать…
Днем его вроде бы отпустило – за рабочей суетой образы сновидений не то чтобы потускнели… но как-то отошли на второй план. Да и знаков больше никаких не было. На небе ярко сияло весеннее солнце, заказов хватало на весь день – скучать некогда, работать надо, деньгу зашибать, пока есть возможность и здоровье.
Ну, и работал, крутил баранку – рубил «капусту». Как-то незаметно пролетел день – мелькнул бойкой серебряной рыбкой и ушел на вечернюю, а затем и на ночную глубину. А уж как ночь вступила в свои права… Опять двадцать пять.
Снова снился Николаю зловещий высокий силуэт, закутанный в черное, лица коего он никак не мог разглядеть. На сей раз неизвестный привел его прямиком к какой-то башне – доселе Гордеевым ни разу не виданной. Он проник за преследуемым внутрь и к своему удивлению обнаружил, что ступени винтовой лестницы ведут не вверх, а вниз.
В сердце похолодело у него, но он принялся спускаться по подземному ходу, спиралью уходящему вниз и освещенному слабым светом настенных светильников. Шел долго, казалось, не меньше часа, и вот, наконец, Николай достиг самого нутра штольни – круглой площадки.
От неё в разные стороны горизонтально расходились коридоры. Пять.
Куда идти? В каком из них скрылся этот тип в черном?..
Гордеев, не долго думая, вошел в средний тоннель. Прошел метров двести и заметил сбоку, в стене, дверь. Осторожно приоткрыл ее, тенью просочился внутрь.
Помещение представляло собой огромных размеров зал с высоченным потолком. Прямо посередине возвышалась статуя какого-то существа – поначалу Николай решил, что это то ли обезьяна, то ли питекантроп из учебника по первобытной истории… Но приглядевшись, с удивлением и неприятным неким чувством обнаружил, что изваяние изображает человекоподобное существо, обросшее густой косматой шерстью, с небольшими рожками на голове и копытцами вместо ступней.
Бес какой-то. Черты лица искажены яростью. Кого-то он напоминал…
Ну, конечно же! – бога Пана. У Николая была книга – мифология Древней Греции, иллюстрированная фотографиями статуй и рисунков на сосудах. Было там изображено и это козлоподобное чудище.
Но на той иллюстрации лицо божка было спокойным и кротким, даже лукавым, а здесь… Ненависть, какая-то первобытная жестокость сквозила в каждой черточке лика идола. От одного взгляда на эту застывшую маску злобной враждебности становилось не по себе, холод пробирал до самых печенок.
И тут он услышал шорох. Оглянулся, увидел низенькую дверь в дальнем углу помещения. Шум доносился оттуда.
Николай почуял след. Туда! Толкнул дверь, наклонился и нырнул.
Поднял голову – и обомлел.
На огромном кресте был распят человек – обнаженный и, судя по всему еще живой, так как судорога время от времени пробегала по его изможденному, покрытому пятнами засохшей крови телу. Крест медленно крутился вокруг своей оси, издавая