Время животных. Три повести. Виктор Альбертович Сбитнев
кооператив, ибо был от природы рукаст, но как-то в вечеру забрёл к нему его старинный приятель-студент Рыка и, махнув стакан за Санькино возвращенье, позвал на июль – август в строить жилые домишки для тамошних покорителей солончаковых степей. Саньке такое предложение в его теперешнем состоянии было, что твой сон в руку! И он поехал с Рыкой в университет – проходить медкомиссию и оформляться. Университетский врач, заглянув в свежий Санькин военный билет, даже осматривать его не стал, а тут же переадресовал в деканат, где лысоватый декан, похлопав Саньку по гулко отзывавшейся спине, только и сказал с удовольствием:
– Молодец, Рыков, что такого молодца нам сыскал. Вот попривыкнет к студенческому духу, глядишь, и на подготовительные курсы к нам придёт. Нам парней на факультете не хватает! Рыков, если найдёшь ещё кого, получишь у меня автомат за первый семестр! Рыков благодарно кивнул и с надеждой посмотрел на Саньку.
– Я бы рад, – виновато отвечал Санька, – только пока я служил, всех моих друзей подчистую тоже загребли в войска. И Рыков виновато повесил голову на грудь.
Глава пятая
Ещё на перроне городского вокзала Рыка познакомил Саньку со своими сверстниками, которые, удачно сдав сессию, теперь отправлялись в далёкий степной край не столько за новыми ощущениями, сколько за очень приличными заработками. Романтика семидесятых за последние годы как-то незаметно рассосалась, и стройотрядовцы новой волны, не стесняясь и даже с некоторым вызовом, согласно выводили под тандем хорошо настроенных шестиструнок: «А мы едем, а мы едем за деньгами. За туманами пусть едут дураки!». Саньке его новые «сослуживцы» очень понравились, особенно стремительная Жанна с иняза, чумные глаза которой, казалось, обещали ему райские удовольствия на брегах мифической реки, в которой якобы утонул сам Чапаев. Впрочем, Санька вскоре услышал от русского инженера, который много лет орошал одну из местных низин, что Чапаев вовсе не утопленник, а одна из многочисленных жертв красного террора. Якобы его за анархизм арестовали чекисты, а потом без суда и следствия расстреляли вместе с сотней других командиров и комиссаров. А Фурманову просто повезло, что он во время успел смазать из расформированной дивизии пятки. На место же Чапаева Троцкий прислал какую-то сволочь, приехавшую с Лениным из Германии в 1917-ом, которая очень скоро перебежала к Колчаку и затерялась где-то на границе с Китаем.
Ехали в сторону Гурьева чрезвычайно весело. До Ульяновска Санька резался со студентами в козла и тысячу, а на ульяновском перроне им с Рыкой удалось добыть несколько бутылок «Симбирского». Поэтому вплоть до Южного Урала они регулярно ходили в туалет, где по очереди опрокидывали стакан за стаканом, пока их ни сморило, и они ни залезли на свои верхние полки. Первое, что увидел Санька по утру, был чрезвычайно грязный край подушки, торчавший в полуоткрытую форточку. А за окном, насколько хватало глаз, лежала ровная, как стол, степь, с которой