Записки из самоизоляции. Лейла Отарьевна Церетели
красное яблоко.
Потом он обратился ко мне:
– А ты, дорогая, кто у нас?
Конечно, я очень хотела быть «грузинкой», но уже тогда прекрасно понимала, что мама останется русской одна. И мне стало ее жалко. И я, глядя в глаза дяди, заявила:
– А я русская! Как мама!
– Тогда иди к своей «русской»! – ответил дядя.
Последнюю реплику услышал папа, который только что подошел к нам. Он что-то сказал по-грузински и дядя Жора начал извиняться. Папа молча забрал нас и увел в дом. Мне он сказал:
– Дядя Жора – идиот. Не обращай на него внимание.
– А я и не обращала.
Маме я ничего не сказала об инциденте с «национальным» вопросом…
Шло время. В очередной раз папа вернулся «с планом». Весной уже самому набрать бригаду из 10-12 человек, но самое главное – он собирался взять с собой и нас.
Мой отец был человеком мудрым и он прекрасно понимал, что его жизнь в Грузии превращается в маленький ад. Мама тянет его в одну сторону, а родственники – в другую…Получалось, что ему нужно было сделать нелегкий выбор…
Сейчас я понимаю, как это было непросто. И мы были родными, и «они»… А кто родней?
Сегодня, когда я иногда оказываюсь перед такой дилеммой, я всегда выбираю своих сестер, то есть, родственников. И для меня не существует других «родных», даже если речь идет о женах или мужьях. Я считаю, что с этими людьми у меня нет кровного родства и поэтому такую связь можно всегда разорвать…
Мой отец поступил иначе. Но выбрав семью, теперь я знаю это точно, он выбрал нас с Леной, своих родных детей, но ни маму. Если бы не было нас – все было бы иначе…
Всю зиму мы готовились к дальней поездке. Покупали чемоданы, упаковывали вещи. Я с гордостью сообщала детям, с которыми играла во дворе, что скоро мы уедим далеко-далеко.
Родным, папа долгое время, ничего не говорил, наверное, опасался, что его начнут отговаривать. Когда же тайна была раскрыта, воцарился траур. Никто не верил, что, как говорил папа, через 2-3 года мы вернемся. Тетя считала и говорила об этом всем, что теряет брата. Она даже попыталась поговорить с мамой, но та не стала ее слушать.
Накануне отъезда мы приехали в селение – увидеться с бабушкой. Она посмотрела на нас грустными глазами и через папу, попросила прощение у мамы.
«Наверное, я больше вас не увижу. Хочу сказать, что ты – молодец, поступаешь, как настоящий мужчина. Буду молиться за вас».
К моменту нашего отъезда, я довольно бегло говорила на грузинском языке, чем радовала папу. И уезжать из Грузии мне совсем не хотелось. Здесь было очень красиво и всегда тепло, а на базаре – много фруктов!
Но несмотря на мое желание, в марте 1969 года мы покинули райский уголок под названием «Грузия». В следующий раз мы ступили на эту землю через 10 лет. Бабушка была права – мы больше не увиделись!
В ссылке
Долгое путешествие из Грузии в страну под названием Бурятия, а добирались мы до конечной точки не менее 10 дней, я запомнила, как самый счастливый эпизод из моей тогдашней жизни. Мы ехали на поездах: сначала до Москвы,