Герои не нашего времени. Харламов, Тарасов, Яшин, Бесков в рассказах родных, друзей и учеников. Игорь Рабинер
Но дед с бабушкой очень не хотели нас отпускать. Особенно дед. Ведь мы были их единственными внуками. И он довольно скоро умер, никого из нас больше уже не увидев. А бабушка еще правнуков застала».
Спустя 14 лет мама и сестра Харламова снова получат возможность ездить в Испанию, и с 1970 по 1981 год будут отдыхать там раз в год. Татьяне, обладавшей модельной внешностью, даже предложат работать манекенщицей – и изумятся, когда услышат, что она – моторист-электрик…
В 1981-м – незадолго до того, как великий хоккеист погибнет – Бегоня отправится на Пиренеи одна, потому что сын Татьяны, тоже Валера, прыгнув с крыши трамвая, получит множество травм, и его надо будет выхаживать. Потом Татьяна Борисовна съездит в Испанию с отцом, недавно – с племянницей Бегонитой и ее детьми.
У сестры Харламова давно есть и испанское гражданство. Было бы оно, вне всяких сомнений, и у Валерия. Но он до этого не дожил. При том что, как рассказал мне Михайлов, в команде его иногда называли Испанцем. «Он и по характеру такой был – вспылить мог, но зла не держал…»
Но вернемся в московскую коммуналку, куда – не знаю уж, с каким настроением – возвратились после испанского тепла и роскошества трое Харламовых. О настроении – это я еще и потому, что домой они ехали через Париж, причем застряли там на полтора месяца. Советского консульства в Испании не было – только во французской столице. Там, пока у родственников ждали документы, Таня успела выучить и этот язык.
После всего этого – в коммуналку… Зато – с отцом, в полном семейном составе! И вот новая картинка – Бегоня носится вокруг большого стола в комнате Харламовых с тапком за нашалившим Валерой.
«В Испании и сейчас, если надо налупить малыша – только тапком, – объясняет его сестра. – А папа ее успокаивал. Никогда нас не ругал, не бил. Что бы ни происходило. Допустим, брат ставил у двери швабру, чтобы на меня упала, когда я в комнату вхожу. А первой входит мама, и швабра падает на нее. Или когда в футбол гоняет и стекло в квартире на первом этаже разобьет.
На самом деле мама тоже была добрейшая и веселая! Но у нее были испанские эмоции. И она у нас была главным тренером. Валерка занимался хоккеем и футболом, папа – спидвеем, я – волейболом. Брата спрашивают: «А мама чем занимается?» Он отвечает: «Она у нас – главный тренер». На кухне была с утра до вечера. И поднималась с продуктами на пятый этаж без лифта. Мы так жили. И не жаловались».
И все же из слов Татьяны Борисовны во многом получается, что Бегоня – это классический случай «своего среди чужих, чужого среди своих». В Испании она скучала по Советскому Союзу, в СССР – по Испании. Хотя и привыкла к нашим тогдашним реалиям…
Спрашиваю сестру Харламова, сильно ли мама тосковала по родине, когда граница еще была для нее закрыта.
«Конечно, – отвечает она. – Единственное, что спасало, – испанский клуб. Он располагался в месте, где раньше был клуб Чкалова, а уже после развала Союза образовалось какое-то казино. Там и в испанском центре они собирались, общались. И тосковали. Мама готовила