Добро пожаловать на тот свет. Елена Михайловна Маючая
зданию. На горизонте виднелись силуэты десятка, а то и более человек.
– Авария крупная или пожар, – прокомментировала Катя, увидев немой вопрос в моих глазах. – Так бывает, когда умирают все сразу, в одну минуту, когда автобус с моста упал или детдом какой сгорел. Остальные по одному ходят, как этот (она кивнула на топающего почти на одном месте Петра Семеновича, я бы не удивилась, если бы его фамилия была, ну скажем, Черепахов) убогий дедуля.
– Его к нам привел инсульт или инфаркт, или рачок какой, поняла? – пояснила она, продолжая держать меня за руку, как маленькую девочку.
– Этот твой (я позволила себе сразу перейти на «ты», Катя была явно младше меня) дедуля имеет трещину в заднем проходе, не знаю, правда, каких размеров, мне это дядька-тетка сказал, ну этот, Михаил, как его… – я забыла отчество.
– Викторович. Дядька-тетка? Ха-ха-ха!!! Нет, он точно дядька. Слушай, а от трещины в заднем проходе вроде не умирают. Но, понимаешь, я не врач, тебе видней.
У меня накопилось много вопросов.
– Меня определили тебе помогать, я думала, что ты врач, а говоришь, что нет…
– Я – медик, в каком-то смысле, ветфельдшер, – был дан первый ответ.
– Здесь все мертвые…
– Э, не все, – прервала она, – ты, например, еще не умерла, ты в коме, может, назад вернешься…
Наступила моя очередь прервать ее:
–Да, я не о том. Я о том, что мертвецов чего лечить, они же мертвые, да и чем им болеть?
Она стала убирать выбившуюся из общей массы волос прядь, лезшую ей в рот с настойчивостью ребенка, выманивающего шоколадку, за ухо, но, видимо, не удовлетворившись этим, стала убирать за уши все свои замечательные космы, словно готовя рот к ответам, а уши к вопросам.
– Да, не болеют они ни чем, так баловство, внимания не хватает, вот и хотят, чтобы давление им померили или, хм, сердце послушали. А как это сделать? У нас, у мертвых, сердце не стучит, и пульса нет. Вот и играюсь с ними. А ты новенькая, тебе обрадуются. Здесь ведь все строго, в какой день умер, в том и останешься, в другой день не попасть, это только немногим разрешено, тем, кто очень старался, заслужил, так сказать. Ну, чтобы тебе понятней было, я попроще постараюсь объяснить, хорошо? – спросила она, сворачивая при этом в сторону и меняя маршрут нашего движения.
Катя потащила меня к зарослям мальв у забора, уверенно провела сквозь розово-зеленую гущу к одинокой лавочке, удачно спрятанной от ненужных взоров, и только здесь выпустила мою руку, уже вспотевшую, из своей пухленькой ладошки. Мы синхронно сели.
– Смотри, – продолжила она, – на конкретном примере объяснять буду. Тебя что, машина сбила?
Я утвердительно кивнула.
– Ну вот, представь себе, что она тебя наглухо сбила (я поежилась), и ты умерла сегодня. Ты проделываешь этот путь точно также и попадаешь все к тому же Михаилу Викторовичу, он оставляет тебя в том же дне вместе с другими почившими в этот же день, и ты коротаешь вечность, допустим, в компании этого треснувшего старикана – Петра Семеновича, или как его там.