Жизнь, опаленная войной. Тамара Александровна Зыкова
одну из зим случилась беда – мама и бабушка заболели сыпным тифом. Их увезли в районную больницу. Мама выжила, бабушка умерла. Перед смертью она молилась и просила у Бога не забирать у детей мать. И Бог ее услышал!
В 1941 году отца тяжело ранило. Его долго лечили, после госпиталя отправили на службу в Ташкент. Оттуда, в 1944 году, он и разыскал нас. Мы все поехали к нему. Ехали очень долго, вагоны были переполнены, кругом грязь, духота. Как-то раз я отвернула рукав платья и увидела цепочку из вшей. Ужас, никогда этого не забуду!
В Ташкенте нас вывозили на поля собирать хлопок, а узбеки в больших чанах делали нам плов, очень вкусный! Потом у меня заболела нога, и я совсем не смогла на нее наступать. Оказалось – туберкулез костей. Меня отправили в санаторий. Почему-то несколько дней я с другими ребятами лежала на улице (наверно, не было мест в палатах), а вокруг росли грецкие орехи. После лечения я долго ходила на костылях в школу и меня никогда не вызывали отвечать к доске, что мне очень нравилось.
После Ташкента отца назначили командиром батальона по охране железных дорог в город Коканд, а затем перевели на станцию Урсатьевская, где мы и встретили Победу. Отца демобилизовали в 1947 году, и мы поехали в Ленинград. Еще помню, как меня перед отъездом вызвал директор школы и с восхищением говорил о нашем городе. Действительно, Ленинград того стоит!
Ольга Васильевна с дочками (Вера, Лиля, Валя) в Ленинграде, 1950 г.
В 2020 году я получила общественную награду – медаль «Дети войны». На ней изображена девочка со снопом и мальчик у станка. Очень верно – так все и было! Все работали, не ленились, и дай Бог, чтобы нашим потомкам не пришлось испытать ничего подобного.
Смирнова Вера Петровна, 2020 г.
Фрагмент книги воспоминаний Евсеевой Веры Андреевны
<…>
Мое благополучное возвращение с "того света" после довоенной скарлатины можно назвать началом моей второй по счету жизни, в которую вошли и первая, самая страшная голодная зима ленинградской блокады, и эвакуация на Большую землю по Дороге жизни, когда лед Ладоги проседал под колесами машин, везших нас, и они ехали по втулку в воде, и смерть моего старшего брата в эвакуационном "телячьем" вагоне у нас с Ксаной на глазах.
Наверное, это была самая страшная из моих жизней, хотя она была, пожалуй, самой короткой.
Что я помню из этого времени? Помню вечера с коптилкой, когда мы ждали папу с работы – он приносил из рабочей столовой "поскребышки" (это когда перед мытьем котлов выскребывали со дна пригоревшую еду, если она не была жидкой). Получал он это по справке от администрации, так как у него была большая семья. Парадная у нас была на пружине, поэтому дверь не хлопала. Но нам казалось, что за папой она хлопала как-то особо, и мы тогда начинали считать вслух ступени, по которым он поднимался на 4 этаж, соревновались в угадывании точного момента, когда раздастся стук в дверь (электричества уже не было).
В блокадном Ленинграде шла обязательная эвакуация семей с детьми. Днем 13 марта