Славия. Паруса над океаном. Александр Белый
отцы, – сказал вошедшим после того, как мы встали и приняли благословение, – но наш разговор с госпожой Ритой не терпит отлагательств, поэтому присядьте и подождите.
В их присутствии мы не боялись назвать тол – толом, а пироксилин – пироксилином. К Рите и ее химической продукции отнеслись благосклонно, когда убедились, что все это направлено на увеличение значимости и могущества православной церкви. Да и к другим чудным и непонятным новшествам стали привыкать, думаю, не без влияния одного из главных инквизиторов-контрразведчиков (я был в этом глубоко убежден) отца Герасима. А ведь еще совсем недавно, в первый же день нашего прибытия, решили испытать меня на прочность и пошли на конфронтацию.
– С какой радости ты распорядился над замковой часовенкой воздвигнуть католический крест, а?! – зло фыркал отец Василий. – А поголовное обучение грамоте смердов?! Ты понимаешь, что породишь излишне много думающих неслухов, а на свою голову или на голову наследников – дамоклов меч? Ты молод еще, раб Божий Михаил, и не знаешь, что во многих знаниях многие печали!
– Довольно! – Эти слова о давно решенном мною для себя вопросе вызвали резкое неприятие. – Тут нет смердов, тут есть свободные хлебопашцы. Да, я раб божий, но не раб церкви! Я всего лишь смиренно верующий и радеющий о ее нуждах и о возвращении ее святынь, о расширении ее границ и процветании. Но ничего сего не будет, если мы не построим могущественное государство. Разве не понятно, что с невежественными людьми, точно так же, как и без духовного сплочения народа, эта мечта окажется несбыточной?
С детства был приучен общаться с людьми любых сословий сдержанно и корректно. Но, во-первых, поскольку знал со слов Кривошапко и Васюни, что отцы все это время добросовестно изучали новый славянский язык, занимались переводом Священного Писания, мне было странно, что они решили вести со мной диалог в таком тоне. И во-вторых, меня возмутило, что духовное лицо, священник, который совсем недавно был рукоположен в высокий сан епископа и отправлен вместе с нами на трудный многолетний подвиг, решил положить свои пять копеек сверху князевой казны и поучить меня, как организовать светскую жизнь. Он мне напомнил священника-депутата из парламента XXI века, который вместо того, чтобы на личном примере добропорядочности, честности и скромности заниматься привлечением и духовным воспитанием прихожан, особенно молодежи, лез в политику, экономику и бизнес. Эти ростки зарождающейся непотребной демократии возбудили страшную злобу, и мне стоило большого труда не выплеснуть ее наружу, а говорить тихо и спокойно:
– Что и как делать, православной церковью уже давно решено и Его Божественным Всесвятейшеством персонально вам указано. Поверьте, всеобщая грамотность моих подданных и ваших прихожан принесет неприятности только власти закоснелой и консервативной, а таковой ни моя светская, ни ваша духовная быть не должна. Жизнь часто меняет казалось бы незыблемые устои, и мы должны быть к этому готовы. Мы